19 
Ник с яростной любовью во взгляде посмотрел на своего сына. Ник не верил в Бога. Но если бы верил, то поблагодарил бы Его за то, что Чеду не придется в своей жизни пройти те испытания, что достались самому Нику. Чед был ребенком, когда Патриция сбежала с любовником, и он просто ничего не заметил и не понял… и он был слишком мал, когда она умерла, а потому ее смерть не вызвала у него слез.
Граф поднялся и вышел из детской, осторожно прикрыв за собой дверь. Но едва он очутился в коридоре, как его глаза сами собой устремились к двери другой комнаты. Он уставился на нее. Он был в таком состоянии, что даже не мог выругать себя за недостойные мысли. Она сейчас лежала в постели, она спала. Может быть, почти обнаженная… в тонкой-претонкой ночной сорочке. Он представил ее груди: маленькие, слишком маленькие… но безупречной формы. А ее волосы – густые, непокорные, падающие до самых бедер. Он словно наяву увидел, как эти волосы цвета меда падают на грудь, скользят по животу – и стремительно бросился в свою спальню.
Он разделся, и лег в постель, и перевернулся на живот, прижавшись затвердевшим, пульсирующим мужским естеством к простыням. Сердце его сжималось, он тяжело дышал. А что, если он подойдет к ее двери, откроет ее и посмотрит? А что, если Джейн проснется и улыбнется сонно? А он приблизится к ней, нагой и нежной, и коснется ее бело-розового тела, и маленьких тугих сосков, и округлой груди, крепкой и упругой, и проведет ладонью по талии, и положит руку между ее бедрами, лаская. Ник беспокойно шевельнулся, прижимаясь к матрасу. И с криком начал ритмично двигаться, вжимаясь в постель. Он был в отчаянии… его огромный фаллос горел и бился, требуя освобождения. Ник ухватился руками за изголовье кровати. И задохнулся, когда горячее влажное семя выплеснулось ему на живот.
А потом он долго лежал совершенно неподвижно. Он чуть не сломал кровать… Черт побери. Нехорошо. Он и вправду развратник! Он мечтает о школьнице! О своей подопечной. Да, он по-настоящему развратен.
Он такой же, как и его отец. Команчеро Чейвз.
Глава 9
Джейн нервничала.
Она твердила себе, что разыгрывает из себя дурочку, что ведет себя как ребенок, но все равно не могла успокоиться. Она бродила по холлу, между кухней и столовой. Граф уже вернулся; Джейн видела, как он проскакал к конюшне. Часы показывали ровно половину третьего.
Утром Джейн здорово проспала, и к тому времени, как она спустилась к завтраку, графа уже не было. Джейн не намеревалась во второй раз повторить ту же ошибку. Она не пришла в детскую на полуденный ленч – и сделала это сознательно. В столовой стол был накрыт на два прибора. Молли уставилась на Джейн расширенными глазами, когда девушка распорядилась сделать это, но Томас, сдержав улыбку, повиновался. И теперь Джейн ждала, обхватив себя руками. Она не услышала его шагов – он прокрался бесшумно, словно кот. Но до нее донесся звук открывшейся двери столовой. И тут же раздался голос Ника:
– Какого черта!
Прежде чем Джейн успела тронуться с места, граф резко распахнул вторую дверь, ведущую из столовой в задний коридор, где и стояла Джейн. Трудно было сказать, кто из них двоих сильнее удивился, когда они вдруг очутились лицом к лицу. Джейн постаралась ничем не проявить своего испуга. Она лишь бессильно уронила руки.
– Что, Амелия приехала? – спросил граф.
Кто такая эта Амелия?
Я не знаю, – с трудом переведя дыхание, ответила Джейн.
Взгляд графа быстро скользнул с лица Джейн к ее шее, задержавшись там на мгновение, – и в ту же секунду Ник резко отвернулся и, выругавшись под нос, пошел назад в столовую. Джейн услышала, как громко скрипнули по полу ножки рывком отодвинутого стула. Нервно сглотнув, Джейн, со всей возможной грацией, прошествовала в столовую. И села за стол по правую руку от графа.
Глаза Ника расширились. Потом он опомнился и прищурился. Он ничего не сказал. Он просто смотрел на Джейн.
Джейн потянулась к маленькому серебряному колокольчику. Рука, черт бы ее побрал, дрожала. Но Джейн позвонила. Граф по-прежнему смотрел на нее. Его присутствие подавляло. Джейн почувствовала себя крошечной – хуже того, она почувствовала себя ребенком, за которого ее и принимали. И она уже начала сожалеть о том, что сделала. А граф все молчал.
Вошел Томас, за которым два лакея несли блюда с едой. Вид у Томаса был такой, будто он изо всех сил сдерживал улыбку.
– Вина, миледи?
Джейн открыла рот.
19 
