Особенно,... 
42 
Да, Дэйв, это действительно он. Мой «не родственник», подумала Линда. А прошлым вечером он очень злился. Будет злиться и сегодня, если увидит ее в этой машине. При этой мысли девушка едва не подпрыгнула на месте: кажется, этот обольстительный пират ревнует. Он ревнует!
Впрочем, может быть, она опять обгоняет события.
— Да, Дэйв, это был Филипп Уорнер, — беззаботно заявила Линда. — Он действительно был разгневан. Я, понимаешь ли, не сказала ему, где и как проведу целый день.
— Он или слишком праведный дядюшка, или ты ему нравишься? — не без подковырки задал свой вопрос Дэйв.
Линда взяла свои вещи и, открыв дверь машины, холодно заявила:
— Вот уж не думала, что ты будешь усложнять и без того сложную мою жизнь. У меня так много проблем, что не хватало еще ссориться с друзьями.
Уорнера дома не было. Наверное, он приглашен на какой-нибудь званый ужин. Писатели подобного масштаба никогда не остаются без пристального внимания общества.
Скорее всего, он ведет задушевные разговоры, смеется с людьми, которых она, вероятно, никогда не встретит. У него важные дела. А она, Линда Бекли, целый день была занята решением чьих-то бытовых проблем — с его точки зрения, занималась всякой ерундой. Печальная истина: она совсем не подходит Филиппу Уорнеру.
8
Филипп появился лишь на следующее утро. Он вошел, когда Линда уже сидела за завтраком.
— Итак, сегодня великий день? Твой наряд готов?
— Да. Я привезла его прошлым вечером. А через полчаса прибудут цветы.
— Сегодня мне будет позволено тебя подвезти? — поинтересовался он.
Линда кинула в его сторону быстрый взгляд.
— Если тебе, конечно, не трудно, это было бы здорово, потому что платье очень длинное.
— Трудно? Уж, кажется, я дал тебе понять, что всегда готов помочь.
Линда сообщила время венчания и адрес церкви. А теперь наступила пора ее собственных забот, без чего в этот особый день обойтись невозможно. Душистая ванна, маникюр и безуспешные попытки справиться с норовом непослушных вьющихся волос.
Девушка настолько увлеклась приготовлениями, что Уорнер вынужден был ей напомнить, что она может опоздать. Все готово. Оставалось, окинув себя последним взглядом, решиться предстать перед непримиримыми янтарными глазами.
Для платья был выбран шифон нежно-зеленого цвета, что удивительно подходило к рыжим волосам, создавая образ мистической, нереальной, нездешней юной красавицы.
Филипп нетерпеливо расхаживал по комнате, теребя ключи от машины. Когда Линда появилась в дверях, он замер как вкопанный. Похоже, все мысли, угнетавшие его, разом исчезли.
Его золотистый взгляд скользнул по стройной девичьей фигурке в волшебном платье, слегка задержался на нежных кремовых цветах, вплетенных в яркие рыжие кудри, и остановился на испуганных глазах.
— Прекрасное маленькое создание, — тихо произнес Филипп. — Мне действительно жаль невесту.
Тут не сразу и найдешься, что ответить. Сердце отчаянно колотилось. Так хотелось, чтобы этот человек, отбросив свои амбиции, подошел бы и обнял ее. Но это уже могло угрожать самым настоящим обмороком. Красноречивое молчание было выражением их чувств.
— Поехали, — поторопил он. — На дороге, скорее всего, будут пробки, а я хочу доставить тебя вовремя.
Машина подъехала к церкви, у ворот которой собралась целая толпа. Из нее тут же вынырнул Дэйв и распахнул дверцу перед Линдой, прежде чем именитый водитель успел пошевелиться.
— Ты выглядишь восхитительно, — заявил Дэйв и, мельком глянув на Филиппа, спросил: — Мистер тоже приглашен? — Линда спиной почувствовала, как закипает гнев Уорнера. В тоне Дэйва слышался вызов, а Филипп Уорнер из тех людей, которые не оставляют подобные выпады без внимания.
— Мистер Уорнер слишком занят, — поспешно отозвалась Линда, чем, впрочем, не остановила желания Дэйва обострить ситуацию.
— Вот и отлично! Я сам буду тебя сопровождать.
Какая глупость! Неужели мужчины рискнут сейчас нарушить тот относительный покой, в котором она пребывала? Линда умоляюще взглянула на Уорнера, который смотрел холодным изучающим взглядом, стоя по другую сторону машины.
— Филипп, я сказала тебе, где состоится банкет… — В голосе Линды слышалась явная тревога, и глаза Уорнера понимающе остановились на ее побледневшем лице.
— Я заеду, не беспокойся, — спокойно отозвался он. — Время я помню.
42 
