Когда Финн наконец отпустил ее, Люси пошатнулась, ошеломленно глядя на него.
— Вот тебе кое-что для размышлений в мое отсутствие.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В течение той недели, что его не было, Финн звонил каждый день, но, разговаривая с ним по телефону, Люси чувствовала себя скованно. Что бы она ни говорила, все выходило не так, все звучало натянуто и неловко. Финн этого не замечал. Накануне вечером он сказал:
— Когда я вернусь домой, то собираюсь заняться с тобой любовью на пляже.
— А если нас увидят люди?
Ее ответ вызвал у него приступ сочного, прямо-таки неприличного смеха.
— Они будут завидовать, — сказал он таким тоном, как будто одна мысль о том, что это может случиться, нравилась ему.
— Я начинаю думать, что ты свихнулся или вообще извращенец.
— Когда приеду домой, я покажу тебе, какой я извращенец, — глухо пообещал Финн.
— И как ты это сделаешь? — прошептала Люси.
Он рассказал ей. В подробностях.
Отношения с Брайди не улучшались. Первое впечатление Люси оказалось верным: старая женщина была глубоко обижена ее присутствием в доме и не одобряла растущую дружбу между Люси и сыном Финна.
Лицо Люси светлело, когда она думала о Лайаме. Мальчик был очаровательный: яркий, нежный и, надо сказать, с замечательным характером, хотя при случае мог проявить невероятное упрямство.
Люси стала свидетелем такого поведения в первый же день. Встревоженная громкими голосами, она обнаружила Лайама в дальнем конце сада возле тропинки, ведущей на пляж. Он держал на руках жуткого вида дворняжку и орал на издевавшихся над ней подростков.
— Они ударили его! — закричал он при виде Люси.
— Он — наш, мы можем сделать с ним, что захотим, — угрюмо оправдывался паренек, который, похоже, верховодил в компании.
— И все равно он бесполезный, — под общий хохот добавил другой.
— Он не будет вашим, — объявил Лайам, его личико покраснело от гнева. — Я им не позволю, Люси.
— Забери собаку и иди в дом, Лайам, — сказала она спокойно. Ребенок бросил на нее благодарный взгляд.
Протесты маленьких хулиганов стихли довольно быстро, когда Люси, рассудив, что взывать к их гуманности бесполезно, предложила им деньги. Они поторговались и пришли к соглашению, которое устроило всех...
Кроме Брайди!
Она заявила, что животное уродливое (чего Люси отрицать не могла), представляет угрозу для здоровья и, скорее всего, не бездомное. Когда же выяснилось, что владельца у собаки нет, Люси пришлось пообещать, что она будет лично отвечать за все, что пес испортит, убирать за ним и проверит его на наличие блох. Впрочем, все перевесили мольбы Лайама.
Позже Брайди сообщила Люси, что та превысила свои полномочия, позволив взять в дом опасное животное, и что она, Брайди, обратит на это внимание мистера Фицджералда, как только он появится.
Опасное животное утром отправилось с ними на пляж. После трех дождливых дней Лайам, как всякий надолго запертый в доме мальчик, рвался за дверь. Несмотря на возражения Брайди, что еще слишком холодно, они вместо ланча устроили пикник в дюнах, а потом спустились на берег.
Люси мудро разрешила Лайаму побегать с собакой, чтобы сбросить избыток энергии. Потом он устал от игр и вернулся к ней.
— Мы можем теперь пособирать ракушки?
— Разумеется. — Коллекция Лайама занимала уже почти все подоконники в доме.
— Я вчера вечером рассказал папе, что вы позволили мне взять собаку.
— И что он сказал?
— Что при встрече поблагодарит вас, — оживленно ответил Лайам. — Люси...
— Да?
Лайам поерзал на камне и посмотрел на нее.
— У вас есть мама?
У Люси заныло сердце. Она сразу поняла, к чему он ведет.
— Да, есть.
— И у меня есть, только она не настоящая мама, не такая, как у вас. Я очень хотел бы настоящую маму, — объяснил он, поднимая на нее мечтательные и печальные глаза. От такого взгляда растаяла бы и снеговая шапка, не говоря уж о мягком сердце Люси.
— Ну что ж, зато у тебя прекрасный папа.
На лице ребенка появилось выражение твердой решимости. Сходство с отцом стало таким разительным, что у Люси перехватило дыхание.
— Значит, он вам нравится, — сказал Лайам с легким вздохом удовлетворения. — Я так и думал.
И это восьмилетний мальчик!.. Над ее безразличным видом нужно еще работать и работать.
— Твой отец... прекрасный человек, — запинаясь, произнесла Люси.