Особенно,... 
75 
– Нет, но вы сказали, что это тайна, и я сразу же догадалась, какая тайна может быть у женщины, которой необходимы деньги на покупку дорогих туфель… Это же очень просто. И где она работала?
– Ходила по адресам, а я ее иногда провожал и встречал, я большего не мог для нее сделать… Но она не любила, когда я за ней ходил, ругалась, говорила, что не нуждается в моей защите, что сама справится… Она и правда была сильная, в школе когда еще училась, легкой атлетикой занималась… Но все равно ей иногда от клиентов доставалось…
– Андрей, вы так о ней рассказываете… Вы любили эту девушку?
– Не знаю, но, когда она уехала, я ждал ее… Я и к Наташке стал ходить, потому что они дружили с Леной. Такие разные, а дружили… Но у Лены была тайна, и, хотя она не была красивая, она была настоящей женщиной…
– Она была вашей любовницей?
– Это было всего два раза. А потом она уехала. Я искал ее в тот вечер, ездил на вокзал и в аэропорт, но не нашел…
– А почему она уехала и куда?
– Я помогал ей укладывать вещи, она сказала, что попала в неприятную историю, что один из клиентов не то умер, не то еще что, я так и не понял… Но в тот вечер у нее лицо было серое, а глаза такие, каких я еще ни разу у нее не видел, огромные и страшные…
– Она чего-то боялась?
– Да, очень боялась, и это было так на нее не похоже…
– Андрей, я понимаю, что порядком измучила вас, но последний вопрос: назовите фамилию этой девушки.
Юля вдруг представила себе, как сейчас, уже через пару минут Андрей побледнеет, когда узнает, что девушка, которую он любил и которая была смыслом его жизни, мертва, и ей стало нестерпимо больно от сознания существования той необратимой силы, называемой роком, от которой нет спасения никому и никогда, что человек, преследуемый этим черным, пахнущим смертью ветром, обречен… Вот и Андрей обречен на встречи с девушками, стоящими одной ногой в могиле. Он до конца своих дней будет любить женщин, ему недоступных, которые будут дарить ему свою благосклонность лишь от скуки или в порыве чуть ли не материнского чувства или благодарности за его любовь. Он будет довольствоваться тем, что останется в этих женщинах после того, как ими попользуются десятки, а то и сотни других, более удачливых и, безусловно, сильных мужчин. И разве он виноват, что природа наградила его хорошим вкусом, но забыла вложить в него гордыню и удачу?
Да, она знала, что Наполов любил Еванжелисту, знала с того самого момента, когда услышала, как он назвал ее «Елена-итальянка», в их городе такая итальянская фамилия была редкостью, как и вообще в российских городах.
Возможно, что и сама девушка стала такой, какой ее знал Наполов и другие мужчины города, лишь потому, что у нее была экзотическая и прямо-таки роскошная фамилия Еванжелиста и что, нося такую фамилию, она просто не могла не соответствовать ей даже при том, что внешне была, по словам того же Андрея, некрасивой. Значит, помимо магии фамилии, она обладала магией какой-то внутренней тайны, которая притягивала к ней мужчин.
– Вы не хотите мне назвать ее фамилию? – очнулась она от своих мыслей и, слегка наклонив голову, внимательно посмотрела на Андрея, чтобы запомнить выражение его лица в эту минуту – ведь уже совсем скоро оно изменится…
И он назвал. Не без гордости. Ах, как ему было приятно, что он успел причаститься к ней, что жил с ней рядом, что два раза держал в своих объятиях, представляя себя одним из ее богатых любовников, сопровождал ее чуть ли не до двери их дорогих квартир и поджидал, быть может, до утра, чтобы проводить уставшую, пропитанную запахами вина и чужих мужских тел, бледную и загадочную от этой бледности и усталости Еванжелисту, его Еванжелисту.
– У вас есть ее фотография? – Юля держалась из последних сил, чтобы не выдать своего волнения и не рассказать Андрею о трагической смерти его пассии.
– Конечно, у меня их много…
Он встал, достал коробку из-под шоколадных конфет, в которой хранились фотографии Лены. Все они были черно-белые, сделаны в одной ретро-манере: расплывчатые контуры, черные чулки, светлая короткая стрижка, темная повязка с розой и красивым завитком на виске, узкие спина и плечи светящегося молочного тона, затемненные, как у Веры Холодной, веки, почти черные губы и белые прозрачные глаза… Фотограф-умница сумел светотенью скрыть крупный подбородок, некоторую угловатость черт… Некоторые фотографии были более чем откровенны.
75 
