.
Очередная сказка о Золушке 
26 
Юля вернулась, глаза ее сияли. Нетвердой походкой обойдя столик, она склонилась к Наде и жарко зашептала ей на ухо:
– Он улыбнулся мне, ты видела? Нет, ты видела?
Он играл что-то быстрое, бесшабашное, легкое, ироничное, хохочущее, издевательски-насмешливое и одновременно грустное до боли, до слез, до смерти… После такой музыки уже ничего не хочется… Это как сладкий яд, после которого трудно оправиться…
– Что такое ты ему заказала?
– И сама не знаю… Я попросила его сыграть что-нибудь на его вкус, чтобы до мурашек, до дрожи во всем теле, чтобы… вместо вина… Думаю, что это Глен Миллер, но переделанный на свой манер… и, как мне кажется, в миноре…
Как в горьком горчичном соусе с… беленой или мухоморами…
– Да что с тобой? Успокойся… разве можно так нервничать из-за какого-то мальчишки?
– Я из-за насекомых…
Юля набросилась на еду, словно именно в этом сейчас заключалось ее избавление от наваждения. А наваждение оказалось третьим столиком справа, за которым сидела девушка с белым «конским» хвостом, перехваченным черной бархатной лентой. Она сидела на этом месте уже довольно долго, Наде не было видно ее спутника. Когда же она его увидела, ей стало ясно все.
– Смотри не сверни себе шею… – услышала Надя насмешливый голос Юли, поедающей с завидным аппетитом хрустящих цыплят.
– И давно он здесь?
– Подождал меня, видать, с полчасика, а потом позвонил своей бабочке или гусенице, уж не знаю, как он называет ее в постели, и привез сюда…
– А здесь ты… Ты действительно не знала, что он приедет сюда? Или ты специально привезла меня, чтобы быть не одной и увидеть собственными глазами соперницу?
– Говорю же тебе, он приглашал меня сегодня к себе на ужин в шесть…
Мы с тобой, пока переодевались, пока красили губы и обливались духами, потеряли уйму времени…
– Ты хочешь сказать, что, когда мы с тобой пришли сюда, Крымов был уже здесь?
– Конечно…
– Значит, твоя нетвердая походка и трясущиеся руки – это не шампанское?
– Не знаю, может, меня от акульих плавников трясет?
От цыпленка осталась горка тонких сиреневых косточек. Юля достала из сумочки платок, привела в порядок свои губы, промокнув их и освежив темно-розовой помадой.
– Как бы я хотела быть мужчиной… – мечтательно проговорила она и запрокинула голову, словно над ними разверзся потолок и над рестораном засияли прохладные, серебряные на синем шелке ночного неба звезды…
– Я могу пригласить вас на танец?
Она вздрогнула и чуть не зажмурилась, увидев прямо рядом со своим лицом склоненное к ней лицо Крымова. От него пахло чем-то сладким, не то ванилью, не то корицей.
– Вы что-то сказали? – процедила она сквозь зубы и повернула голову в противоположную от него сторону.
– Я пригласил тебя на танец. Ты не против?
– В принципе, я поела, теперь у меня появились силы… – Она встала и, сама не зная, зачем она это делает, пошла за ним, да еще и взявшись за его руку. Ее тело, словно помимо воли его хозяйки, помня аромат и то наслаждение, которые исходили от этого мужчины, устремилось за своим старым властелином, отринув такие ставшие вдруг смешными и пустыми принципы.
Крымов танцевал с ней медленный танец, нежно поддерживая ее спину, и Юля, ощущая кожей сквозь тончайшую газовую ткань его прикосновения, испытывала самые противоречивые чувства. Она и любила и ненавидела этого мужчину одновременно. И теперь, находясь в его объятиях, сваливала все на силу инерции, против которой у нее, как оказалось, не хватило сил бороться… А в это время глаза искали черный силуэт пианиста. Она хотела слишком многого, слишком…
– Есть новости, – нарушил первым молчание Крымов, – тебе будет интересно…
Он не видел, как опустились уголки ее губ, а глаза увлажнились…
– Какие? – прошептала она, глотая невидимые слезы, душившие ее. Она умирала от ревности и не понимала, как в эту минуту можно говорить о делах.
– В квартире Оленина найдены любопытные следы… Там была женщина… вроде тебя…
– Что? – Она отстранилась от него и вцепилась острыми коготками в лацканы его пиджака. Глаза ее смотрели на него с ненавистью, однако мозг был готов воспринять абсолютно все, что бы он ей сейчас ни сказал. – Как это вроде меня?
– Ты же носишь шпильки? Такие туфельки на тоненьких каблучках?
– Конечно, а что?
– Следы таких вот изящных туфелек и обнаружили в квартире Оленина…
26 
