6.

– Прихвати цепи. Они нам понадобятся.

– Пусть Натан тащит. Я спину в гроте сорвал.

«Раскомандовался, – ворчал про себя Вульм, спускаясь по лестнице вслед за Циклопом и юным изменником, увешанным гремучими цепями. – Ишь, Вдовий выкормыш…»

Он едва держался на ногах. Словно и не отдыхал. Ныли спина и плечо, саднил бок, разодранный жабьими когтями. Пострадавшее колено взывало о пощаде. Потом, возразил Вульм. Все – потом. Теплый угол, овсяная каша. Горькие слезы об утраченной молодости. Ты дожил до своих лет, потому что не жалел никого, и в первую очередь – себя.

Иначе давно бы червей кормил.

* * *

Ранами он занялся сразу, едва ввалился в башню. Царапины на боку оказались не глубокими, но болезненными. Вульм развел огонь в печи, вскипятил воды и тщательно промыл следы от когтей. Флакон с целебной мазью у него был с собой. Наверное, в башне нашлись бы снадобья и получше, но он не хотел тревожить Циклопа. Смазал бок остро пахнущей кашицей, прикрыл чистой тряпицей и наложил повязку. При вольном образе жизни быстро учатся лекарскому ремеслу – или откидывают копыта. Вульм разумно предпочел первое, и вполне преуспел.

Затем он обследовал два первых этажа башни. Надо знать, где ты ночуешь. Как, в случае чего, уйти, где спрятаться, откуда ждать нападения… В запертые комнаты соваться раздумал, хотя замки были дешевые. Слезы, не замки. Выше второго этажа лестницу облепили армады светляков. С жадным скрежетом они пожирали любую тень. Вульм помахал ладонью над свечой, порадовался аппетиту светляков, и спустился вниз. Тенеедов он не боялся; просто колено напомнило о себе. Да и удирать наверх, чтобы прыгать с третьего-четвертого этажа, Вульм не собирался. Выбрав подходящую комнату, он устроился на узком диване. Укрылся шерстяным пледом, найденным тут же, сунул кинжал под подушку и задул свечу.

Снилось ему, что он – старый дурак. Старый умница следил бы за магами издалека, со спокойной душой, и не совался бы, куда не просят…

– А? Что?!

– Это я…

– Натан? – кинжал вернулся в ножны. – Какого беса…

– Я есть хочу… А господин Циклоп спит. И господин Симон спит…

– Я тоже сплю!

Гаденыш виновато сопел. Рубаха на нем лопнула, сквозь прорехи виднелись мышцы, каким позавидовал бы и ярмарочный силач. Не отвяжется, понял Вульм.

– Идем, сволочь…

На кухне сыскался початый мешок чечевицы. Лук, морковь, масло. Нашелся и кусок тощенького сала. Полагая, что господа маги встанут голодными, как собаки, Вульм сварил каши с запасом, на четверых. И кстати, потому что Натан умял все подчистую.

– Убью, – пообещал Вульм. – Отосплюсь, и убью.

Мальчишка виновато рыгнул.

– Вот брюква, жри. Да куда ты сырую! Свари, что ли…

Встав к полудню, Вульм обнаружил, что брюква закончилась. И чечевица. А котел пуст, и даже выскоблен до блеска.

* * *

«…топает, проглот. Цепями гремит. Ужас волшебной башни… Прикажи ему эти цепи порвать – порвет, глазом не моргнет. В город можно выводить без страха. Кто опознает сопляка-недоросля в матером бугае? И морда, как у быка…»

В двери Натан едва протиснулся. Чуть косяк цепями не снес. Симон Остихарос, больше похожий на труп, чем на живого человека, от грохота очнулся. Сдавленно просипел:

– Наконец-то! Сажай на цепь, мучитель…

Только сейчас Вульм обратил внимание на четыре железных кольца, вмурованных в стены на локоть выше пола. Прикинул расстояние от колец до Симона, длину цепей… Если внатяг – хватит. Циклоп же без церемоний принялся за дело. Парня он использовал, как немой инструмент. Если Натан ошибался – повторял указания спокойным, ровным тоном. Показывал, как надо. Разве злятся на рычаг или молоток? Я бы так не смог, подумал Вульм. Да, я убивал. Жертвовал спутниками, чтобы спастись самому. Понимал: рядом идет не человек – отмычка. Временами я бывал последней сволочью, но сволочью бесстрастной – никогда…

«Ты и сейчас сволочь,» – напомнил хозяин «Лысого осла».

Крюки на концах цепей плотно вошли в стенные кольца. Обручи, закрепленные мощными штырями, сомкнулись на запястьях и лодыжках Симона. Цепи натянулись, по ним прошла заметная дрожь. Раздался звон металла, следом – дребезжание барахла, принесенного в кабинет Циклопом.

– Выдержат? – усомнился Вульм.

Он не знал, что сейчас начнется. Но заранее не ждал ничего хорошего.

– Раньше выдерживали, – пожал плечами Циклоп.

Старый маг принял оковы, как кукла. Уснул Симон, или впал в забытье – ни жестом, ни стоном он не выдал, что в нем еще теплится огонь. Казалось, вокруг старца клубится грозовая туча, и вот-вот ударит молния. Когда напряжение достигло предела, Симон открыл глаза. Ляпис-лазурь в его взгляде уступила место прежней, небесно-голубой бирюзе. Шевельнулись сухие, обметанные лихорадкой губы. На миг Вульм уверился: они снова в подземельях Шаннурана. Сейчас прозвучит заклинание – и цепи рассыплются ржавой трухой. Да, заклинание прозвучало, и цепи остались целехонькими.

  75