Глава первая,

в которой кое-что проясняется, хотя и не до конца

Задыхаясь от унижения, Мадленка смотрела на крестоносца, мечтая разорвать его на части или на худой конец выцарапать ему ногтями глаза. Синеглазый же был спокоен как никогда.

— И все-таки я был прав, — объявил он. — Какой из тебя, к дьяволу, оруженосец!

Такой же, как из крестоносца пресвятая дева, — не осталась в долгу Мадленка.

— Неплохо сказано, — усмехнулся Боэмунд, — но ты еще не ответила на мой вопрос, а именно: кто ты такая, откуда взялась и что здесь делаешь.

Мадленка была от природы отважна, но под изучающим взором этих холодных фиалковых глаз ей совершенно расхотелось шутить.

— Если ты пообещаешь никому не говорить… — начала она.

— Все зависит от того, что ты мне скажешь, — сказал фон Мейссен, пожимая плечами. — Итак?

— Хорошо, — угрюмо сказала Мадленка, — будь по-твоему. Я Магдалена Мария Соболевская.

Она попыталась прочесть что-либо в лице крестоносца, но Боэмунд ничем не обнаружил своего удивления.

— Любопытно, — сказал он. — Ну, что ты там еще выдумала?

— Я не выдумала! — вспылила Мадленка. — Это я и есть!

— Час от часу не легче, — проворчал Боэмунд. — Стало быть, все, что ты нам рассказала — ложь?

— Нет, не ложь! — заупрямилась Мадленка. — Не ложь! На нас действительно напали, я скатилась в овраг, а потом пришла в себя и нашла всех зарезанными. Брата моего Михала привязали к дереву и расстреляли стрелами, тебе этого не понять! И я осталась совсем одна, никто мне не мог помочь!

— Стрелами расстреляли? — переспросил рыцарь.

— Угу, такими же, как та, что я вытащила из тебя. Я переоделась, потому что была испугана и не знала, что мне делать дальше. И про бродяг все правда, все было на самом деле, а потом меня нашел разъезд Августа, и я узнала, что моим именем кто-то назвался и заявил, что мать-настоятельницу убили крестоносцы. — Мадленка закусила губу. — Я думала, я там умру! Но я не могла понять: зачем? Кому это нужно?

Синеглазый потер рукою лоб.

— Хорошо, допустим, я тебе верю. Княгиню Гизелу и эту самозванку ты, разумеется, не трогала.

Мадленку передернуло.

— Конечно, нет! У меня бы не хватило духу так изрезать лицо человеку. Это же кощунство!

— Это было сделано, — лениво сказал Боэмунд, — чтобы ее никто не мог опознать. Не с неба же она свалилась, кто-то наверняка должен был видеть ее раньше, хотя, возможно, она не из тех мест. И, с другой стороны, твои родные тоже не смогли бы утверждать, что это не ты, раз от ее лица, как ты говоришь, ничего не осталось.

— Наверное, этим людям помогает дьявол, — сказала Мадленка в сердцах. — И как они поняли, что я — не та, за кого себя выдаю? Я чувствовала, что настигаю их и разгадка вот-вот будет у меня в руках, но они меня опередили. — Она вздохнула. — Хорошо хоть епископ Флориан уверен, что ты меня повесил.

— Вряд ли, — отстраненно заметил рыцарь, — он далеко не так глуп, как кажется.

Мадленка удивленно вскинула на него глаза, но промолчала.

— А одежду, которая на тебе была, ты сняла с убитых? — спросил крестоносец.

— Ну… да, — несмело протянула Мадленка.

— И убийцы ее узнали, — усмехнулся рыцарь, — возможно, не сразу, потому что в ней не было ничего особенного, но все-таки узнали, начали следить за тобой, и ты оправдала их худшие подозрения.

— Ох! — простонала Мадленка в отчаянии, поднося руки ко рту. — Я об этом даже не подумала! А почему они не стали просто убивать меня? Зачем эти лишние два трупа?

  74