118 
— Н…не знаю, госпожа.
— Знаешь, знаешь. Вы с подругами смотрите по десять фильмов в месяц, бездельницы.
— Это просто за компанию, госпожа…
— Ага, подставляем коллег? Хорошенькие у вас тут шаблоны общения.
— Марта, ну что ты, в самом деле. Она же ещё только…
— Ванда, радость моя, дай мне самой повышивать цветочки, хорошо?
— Извини, сестра.
— За «сестру» ты ещё ответишь. Итак, по десятке в месяц. За компанию. Комментируя эти голодрамы, она в девяноста семи случаях из ста по первым десяти минутам действия угадывает ключевые события следующего часа. В семидесяти трех случаях она точно знает, чем фильм закончится. И более чем в половине попыток точно предсказывает следующую фразу, которая прозвучит с экрана. Знакомые развлечения, детка?
— Я не понимаю, что я сделала плохого, госпожа… Вы за мной следили?
— И не только. Пора бы знать, что до появления на вашем континенте добрелей голодрамы были одним из лучших средств прошивки. Берёшь сотню наиболее модных фильмов, подсчитываешь, сколько раз там показывают убийства и похороны, а сколько раз — секс и роды. Соотношение этих чисел называется «демографической политикой государства». Но если какая-то шпилька заранее знает, когда на экране покажут расчленённое тело, а когда детское питание — можно уже не показывать. Запланированной прошивки не получится.
— Но я же не специально…
— А нам нужно, чтобы специально. Именно такие шпильки нам нужны, чтобы проверять на прочность более современный трикотаж. Последние пять голодрам, которые ты видела, были скомпилированы специально для тебя. Ты прошла тест, хотя с виду тебя не назовёшь умной. И это тоже хорошо.
— Не издевайся над девочкой, Марта!
— Что ты, Ванда, я совершенно серьёзна. Особенно я балдею от этих модельных глаз на её азиатской мордочке. Один уже слегка подкривило… Сшито в первом попавшемся косметическом автомате Нового Сингапура, так?
— Перестань пороть, старая ведьма! К тому возрасту, как мы их отлавливаем, они все успевают испортить себе лица по дешёвым каталогам. Мы знаем об этом, мы работаем с ними… Но зачем же так грубо выдёргивать старые нитки! Ты ведь знаешь, сюда попадают девочки с непростой судьбой…
— Ах да, точно. Мне надо было обнять её и шёпотом признаться, что в школе меня никто не приглашал танцевать, а потом случилось то самое, самое страшное — я сломала ноготь мизинца, когда ковыряла в носу. После моих историй девочка расчувствовалась бы и тоже поведала о непростой судьбе. Как она работала в службе гуманной поддержки для технофобов, которые отказываются разговаривать с бытовыми искинами. И как после две тысячи сорок восьмого вопроса «Почему у меня не открывается окно?» бедняжке захотелось выпрыгнуть из окна. И мы с ней обрыдали бы друг другу бретельки после таких откровений. Ты так это представляешь, Вандочка?
— Нет, Марта, не так. Но я сделала ошибку, верно. Я всегда забываю, что ты не просто старшая фея, а «фея без добреля». Если бы ты каждый день… Впрочем, неважно. У всех свои методы. Хочешь, посмотрим другую девочку?
— Зачем же? Эта — как раз то, что мне нужно. Массовость, пошлость — отличная маскировка. Хотя лучше всего тут подходят курносые белошвейки с длинными спицами и высоко левитирующими молочными железами, как у тебя…
— Я сообщу Совету о нарушении моей рабочей психосреды, сестра. Я тебе не подушечка для иголок.
— Неужели? Ах да, я так неудачно встала! Совсем заслонила от публики твою нежную ручку с таким романтичным шрамом. Кстати, даже в самых дешёвых косметических автоматах такие шрамы за пять минут сводят. А твой с годами как будто только ярче становится. Может, ты его чем-нибудь натираешь? Мне казалось, у нынешней молодёжи более популярны видеотатуировки на ягодицах, а не псевдопорезы на венах. Или это такая поэтическая реклама лазерных депилляторов, которые иногда промахиваются?
— Я уже медирую рапорт, Марта. Использование персональных данных, связанных с травмами, для неоправданного нанесения психического ущерба при исполнении…
— …Но с другой стороны, через два года в моде опять будут японские коротконожки и глазная асимметрия. Ладно, Ванда, не ной. Я беру эту куколку.
Огненная шевелюра и белая спираль платья одновременно взметнулись на ветру, когда она вышла из добреля на улицу. Двое завсегдатаев «Клевера» остановились на пороге с открытыми ртами — и ещё пару минут пытались говорить друг с другом на языке разведённых рук и выпученных глаз.
118 
