Последние отзывы

  168  

Сопоставить подземную находку с листьями, напомнившими пешеходные переходы в свете фар, было нетрудно. Теперь, во мраке, листья соседа больше походили на черные от крови, но уже сброшенные ленты бинтов. Сол знал это растение — его часто использовали в дремлях, действие которых разворачивалось в каком-нибудь доисторическом лесу. Конечно, никто никогда не прорисовывает в деталях, что там происходит под ногами динозавров, под этими знаменитыми листьями-«елочками»…

Корень папоротника. Ключ, который упоминали женщины в самом начале дремля. И не исключено, что самый главный ключ.

Но каков эффект! Стать пылающим цветком — такие красивые образы попадаются разве что в самых культовых дремлях. Вот только не оказался бы он таким же бессмысленным, как большинство красивых образов из культовых дремлей…

Настораживала и еще одна вещь. По всей видимости, перебраться на новое место Солу помог акт самопожертвования в «прошлой жизни». Разрывая на куски его листья и подгрызая корни, жопоголовые гусеницы ослабили его хватку, и наводнение после очередного ливня унесло один из обрывков на эту папоротниковую поляну. С точки зрения растительной жизни такое перемещение было вполне логично. Но сама идея отдать себя в жертву ради других пахла какой-то религиозной заразой.

А тут, выходит, еще одна библейская ассоциация? Пылающий куст, любимая примочка изратинской студии «Дремазл». Сол и сам использовал этот образ в одной из своих первых работ для «Дремлин Студиос».

В ту пору он еще не особенно оригинальничал, тем более что его предыдущая студия в Гонконге вообще не церемонилась с авторством. Лучшим ее дремастером считался модифицированный азиат по имени Лукас: он подчистую сдирал все более-менее популярные американские дремли, менял в них имена и названия на китайские, и даже умудрялся продавать эти поделки обратно в Штаты. Но такое грубое отмывание интеля Сол считал неизящным. Он работал аккуратнее — брал у других только самое ценное, свято исповедуя главный принцип взаимоотношений между людьми искусства: «Плохие художники копируют, хорошие — крадут».

Метод оправдания подобных краж был прост и надежен. Практически все интересные образы, используемые в чужих дремлях, имели гораздо более древние первоисточники, не защищенные законами об интеле и иделе. Оставалось только раскопать первоисточник, и заявить, что ты использовал именно его.

В случае с неопалимой купиной все прошло как по маслу — и в прямом, и в переносном смысле. Помимо терновника, в мире нашелся еще десяток растений, выделяющих в воздух эфирные масла в период созревания семян. Один только узколистый ясенец создавал вокруг себя двухметровое облако испарений, вспыхивающих от любой искры. Финальную точку в юридических отмазках поставил Рамакришна, отыскавший в одном древнеиндийском тексте живописный обряд поклонения подобному деревцу. В отличие от Библии и ее производных, индийский эпос все еще распространялся на условиях свободной шары. Так что когда дремастера из Изратины решили всерьез наехать на Сола, им было предложено засунуть свою пылающую колючку в соответствующее место.

Стало быть, он все-таки попал в религиозный дремль? Паршивая перспектива. Современные секты чего только не надремлят, чтоб людям мозги промыть. Но делать нечего, придется идти до конца. Что там у них было с этим огнеопасным кустом? Кажется, на свет должен прийти какой-то мужик… Ладно, будет хоть с кем пообщаться.

Побег снова начал расти. Обгорелые останки цветка, до того висевшие на самом конце тонкой ветки, теперь болтались где-то посередине, словно рваный манжет на локте вытянутой руки. Зато на свежей половине побега проклюнулся с десяток новых цветочных почек. Первая из них лопнула…

Яркий свет озарил листья папоротника, звук скрипки вспорол тишину. В тот же миг откуда-то сверху, из темноты, прямо на Сола спикировало чудовище.

От испуга он дернулся в сторону. Вернее, лишь мысленно дернулся — потому что тело растения отреагировало на мысль по-своему. На побеге раскрылась вторая почка, за ней третья… Огненные вспышки следовали одна за другой, скрипичные аккорды слились в одну неистовую мелодию.

Существо из тьмы плавно развернулось в полете и понеслось вдоль побега, преследуя вспышки. Мысль Сола о бегстве тоже неслась вперед, открывая цветок за цветком. Листья папоротника выскакивали из мрака со всех сторон, словно тысячи пешеходных переходов через небо. Слева мелькнуло дерево, потом еще одно…

  168