Особенно,... 
11 
– Нет, не сказала. – Нора вытерла слезы и улыбнулась. – И тебе не советую ему ничего говорить. Я не хочу, чтобы Тарасов знал, что у меня будет ребенок. Я даже с работы уволюсь, чтобы никто не видел меня беременной. Родители у меня небедные, прокормят какое-то время. И не вздумай меня жалеть! Все нормально, все хорошо, я приняла обдуманное решение и не изменю его. И хватит об этом! Не хочу больше разговоров на эту тему. Так что, говоришь, парень, претендующий на твою жилплощадь, не очень-то симпатичный?!
– Да черт с ним, с претендующим! Если честно, я всегда смотрю ему в переносицу, поэтому понятия не имею, симпатичный он или нет. Скорее всего, урод. Нора, но как же так?! Как же ты уволишься?! Как же Тарасову ничего не скажешь?! – Дина начала собирать рукопись с пола, но листы вылетали у нее из рук, планировали и падали, укоризненно смотря в потолок даровитыми строками.
– Все! – Нора вытерла слезы, грохнула по столу кулаком и стала помогать собирать Дине рукопись. – Не смей говорить больше об этом! Ни о моей беременности, ни о Тарасове! Я рассказала тебе все, как лучшей подруге, чтобы ты знала истинную причину моего увольнения. Слушай, пойдем в буфет, там коньяк есть. Вмажем по пятьдесят грамм, глядишь, и твои, и мои проблемы покажутся ерундовыми!
– Тебе ж нельзя! Ты ж того… ну, о чем говорить нельзя! И потом… в буфете можно запросто встретить этого… ну, о котором упоминать запрещается.
– Точно! – Нора хлопнула себя по лбу и засмеялась. – Тогда по чайку вдарим, подруга?
– Вдарим, – захохотала Дина и включила электрический чайник. Из своего стола она достала чашки, сахар, коробку конфет и пачку печенья.
Через минуту они гоняли чай, подстелив рукопись под чайник и чашки.
– Динка, а как зовут твоего мучителя?
– Понятия не имею. Он показывал мне свое свидетельство о собственности на квартиру, но у меня в глазах потемнело от злости, и я ничего не увидела, кроме фамилии Левин. Если честно, мне глубоко плевать, как его зовут.
– Как же ты к нему обращаешься?
– Я стараюсь к нему не обращаться. Но если приспичит, зову: «Эй!»
– Очень интеллигентно! – захохотала Нора. – Динка, ты когда о нем говоришь, у тебя глаза сверкают, зубы клацают, кулаки сжимаются – любо-дорого посмотреть! А ведь когда ты жила со своим Алексеевым, ты была похожа на замороженную треску.
– Норка, Алексеев – это тоже запрещенная тема, договорились?!
– Договорились. Боюсь, нам скоро не о чем будет говорить.
Они захохотали, одновременно пролив на рукопись сладкий чай.
– А если серьезно, нужно твоему Змею Горынычу показать, что это он у тебя в гостях, а не ты у него, – подмигнула Нора красивым голубым глазом.
– Как?!
– Давай устроим кутеж.
– Кутеж?! Мы?! Я – замороженная треска после развода, и ты – брошенная, беременная… ой, извини, и ты – которой нельзя пить, курить и волноваться?!
– Ну, моя беременность пока незаметна, и я еще долгое время могу себе много чего позволить – петь и плясать, например!
– Петь и плясать?! Наверное, я тоже это смогу… Ты думаешь, если мы громко споем и разнузданно спляшем, Горыныч почувствует себя неуютно? – спросила с сомнением Дина.
– Думаю, да, – также неуверенно ответила Нора. – А еще можно разврат учинить, стриптизеров на дом вызвать.
– Ты ж беременная, ой, извини! – ужаснулась Дина.
– Я говорю стриптизеров, а не жиголо!
– Ох, не знаю я таких тонкостей! Голый мужик, он и в Африке голый мужик. И раздевается он всегда с одной целью…
– Ты своих авторов повнимательнее читай. – Нора постучала ногтем по мокрой рукописи. – У них, как правило, все такие тонкости подробно описаны.
– Тошно, ох, тошно, мне иногда их читать, – вздохнула Дина, промакивая продырявленной, мокрой страницей накрашенные губы. – Особенно молодых и даровитых. Но идея со стриптизерами и кутежом мне нравится! Очень нравится!
– Вот на Восьмое марта разврат и назначим! И вот еще что… – Нора убрала со стола чашки, небрежно смахнула крошки и села в кресло, скрестив вызывающе длинные ноги. – Ты отпуск возьми недельки на две. Чтобы Змей хорошенько прочувствовал твое настойчивое присутствие в спорной квартире. А то он слишком хорошо устроился! Ты на работе сутками пропадаешь, а он балконы стеклит!
– У меня Пруткин! – Дина сгребла со стола листы и потрясла ими в воздухе. – Вот, детектив, блин! Тут пятнадцать авторских, читать – не перечитать. Я его давным-давно сдать должна, какой, к черту, отпуск!
11 
