177 
— Какого чёрта?
— Я обвиняю этого человека, — сказал Иван громко, так, чтобы слышали все.
— В чём именно? — Мемов поднялся со своего места.
— В краже генератора и убийстве, — сказал Иван. — Хватит?
— Кого он убил?
— Ефиминюка. И, насколько понимаю, Орлова.
Мемов изменился в лице, начал поворачиваться…
Сазонов вдруг встал на стол, прямо на белую скатерть, прошёл и спрыгнул перед Иваном. Звон разбитой посуды. Даже на свадьбе он был в бежевом плаще. Перевязь с кобурой через плечо. Пауза.
— Знаешь, чего мне не хватало без тебя? — спросил Сазонов. Иван внимательно смотрел на него, — не дрогнет ли рука. Нет, лежит спокойно. Главное, не пропустить момент, когда Сазон потянется к револьверу…
— Нет, — сказал Иван.
— Мне не хватало спокойствия. Думаешь, я в тебя стрелял?
— А разве нет? — Иван поднял брови.
Двустволка направлена бывшему другу в грудную клетку.
— Я тоже так думал. Нет, Ванядзе… — Сазонов помолчал. Ну же, чего ты ждешь, думал Иван, потянись к револьверу. — Ты был прав насчет совести…
— Правда? — когда он, блин, потянется к оружию? Сил уже никаких нет.
— Не веришь, значит, — Сазонов медленно покачал головой. — Это ничего. Это уже не так важно — веришь ты или нет. Я должен был сказать. Прости меня.
Иван молчал. Он видел краем глаза сидящих за центральным столом Пашку с Таней, — но ему было уже всё равно.
— Я бы хотел… понимаешь… — Сазонов замолчал, глядя на Ивана странным, вопрошающим взглядом. — Как положено.
«Свобода — это не выбор между калашом и винтовкой…»
— Честная дуэль? — спросил Иван, опуская дробовик.
— Да, — Сазонов вдруг улыбнулся своей знаменитой кривоватой улыбкой и снова стал похож на себя того, прежнего — уверенного и спокойного. — Честная дуэль.
— На Приморской?
— Совершенно верно, — Сазонов запахнул плащ, поправил перевязь с револьвером. Выпрямился. — Там, где я раздолбал этот чёртов генератор. Это будет по-настоящему. Ты даже сможешь сказать своё знаменитое «бато-о»… — Рука его метнулась к револьверу.
Иван вскинул ружье и выстрелил, почти не целясь. Бам-м. Отдача долбанула в плечо. Сазонова ударом откинуло назад, на праздничный стол. С грохотом полетела посуда. Закричали люди. Бум-м! — со второго ствола. Кровь. Сазонов медленно падал, заваливая стол, глаза в недоумении раскрывались… красивое лицо. Очень красивое. И удивлённое.
Сазонов выплюнул кровь.
— К-как же?.. — он закашлялся. — Я… быстрый…
На бежевом плаще медленно расплывалось красное пятно. Иван опустил ружье. Стволы дымились. Оглядел собравшихся (народ безмолвствует) и подошел к мёртвому другу. Бывшему другу.
— Каждый охотник желает знать… — сказал Иван и пальцами закрыл мертвецу глаза. — Где сидит… Эх, ты, Сазан.
* * *
Тогда, на Сенной, после драки с торговцем пылью, после того, как он увидел во сне Косолапого и Уберфюрера, он несколько часов неподвижно лежал, глядя в стену. Прошла ночь. Утром Иван встал, умылся, побрился и даже постирал одежду. Пока вещи сушились, он обкатывал дальнейший план действий. Ещё через несколько часов, натянув слегка влажные тельняшку, штаны и куртку, Иван решил, что готов.
Он расплатился за койку (три патрона), попросил завтрак. Съел до крошки безвкусную кашу, выскоблил тарелку дочиста. Отправился бродить по платформе. Ему нужны были определенные люди. Или, скажем так, очень определенные.
Узел Садовая-Сенная-Спасская словно создан для встреч разных языков и наций. Метрошный Вавилон.
Увидев цыганенка, он дал ему патрон и попросил отвести к барону.
— Почему мы должны тебе помогать? — спросил тот, выслушав Ивана.
«Потому что Ангелы просят помочь». Барон вздрогнул.
«Марио Ланца», — назвал имя Иван. Цыганский барон посмотрел на диггера внимательно, погладил седые усы. «Скажете ему, что это был Иван Горелов. Он знает».
Через несколько часов он был уже на Гостинке. В ярком цыганском одеянии диггера было трудно узнать.
Там он и переговорил с Зонисом. Узнал про свадьбу и смерть Шакилова. Потом отправился дальше.
Выбрав время, Иван спустился в коллектор, ведущий из люка в переходы между станциями. Оставив молодых цыган сторожить лаз, Иван по длинной бетонной кишке спустился к серой металлической двери. Секретный объект, говорите? Ага, ага. За прошедшее время здесь ничего не изменилось. Даже камни, что кидал Иван, лежали на прежних местах. Пулемет в потолке смотрел на Ивана круглым чёрным глазом. Иван вздохнул. Теперь основное. Карточку ему чудом удалось сберечь — каким-то шестым чувством он догадался спрятать её по пути с Балтийской. Прежде чем его взяли люди с Техноложки и начали допрашивать. Как затылком чувствовал.
177 
