Последние отзывы

  46  

– Едем снимать в «Соколик», – заводя движок, пояснил Севка.

– Где это? – поинтересовалась Кристи.

– Возле кладбища.

– О-о-о, – простонала она, и Фокин не понял, что в этом возгласе – ужас или восторг.

* * *

В городе лишь один адвокат никогда не проигрывал ни одного дела – Женя Данилов. Драл он за свои услуги дай боже, но ради папани Фокин готов был раскошелиться.

Севка перестроился в правый ряд и набрал Данилова, номер которого был забит в телефоне в числе других номеров «нужных людей». Севка регулярно поставлял Евгению богатых клиентов, и тот был благодарен ему за это.

– Женя? Хочу тебя обрадовать, я твой клиент.

– В смысле? – пробасил в трубке Данилов.

– Моего отца обвиняют в убийствах. Хочу, чтобы ты защищал его, пока я не найду настоящего преступника.

– Позволь… Но ты же уже нанял меня!

– Я?! – От удивления Севка едва не врезался в троллейбус.

– Ну да. Пятнадцать минут назад по твоей просьбе звонила твоя секретарша с чудным именем Дамба Андреевна.

– Драма Ивановна?

– Точно! Она попросила защищать твоего отца, пока ты не найдёшь убийцу.

– Вот коза старая… И тут меня обскакала.

– Что?

– Скажи, она и деньги тебе уже заплатила?

– Нет, сказала, что ты перечислишь. Ты мою таксу знаешь?

– Я лучше тебя твою таксу знаю. Кусучая и злая собака! Спасибо, дружище, что выручил. – Севка нажал отбой, прибавил газу и помчался к кладбищу по хорошо знакомой дороге.

«Соколик» оказался дачным посёлком с большими претензиями.

Все участки были образцово-показательно ухожены, а дома соперничали друг с другом красотой и дороговизной. Только два обстоятельства портили этот лоск – соседство с кладбищем и огромная свалка возле дороги, разделявшей дачные участки и кладбищенский забор. Над огромной кучей, из которой торчали старые кресты, облупившиеся памятники и обветшалые венки, кружила стая ворон.

Зрелище было не из приятных. И хоть Севка не раз видел эту свалку, он только сейчас заметил, какой у неё удручающе-трагический и неопрятный вид. Неудивительно, что дачники объявили свалке войну.

Севка припарковался у двухэтажного домика с черепичной крышей и свистом обозначил своё присутствие для хозяина, стоявшего возле грядки в известной позе. Хозяин – дед в красной бандане, – приложив козырьком руку к глазам, посмотрел в сторону Севки и подошёл к забору.

– Чего свистишь, соловей-разбойник? – спросил он Фокина весьма недоброжелательно.

Севка понял, что душевного разговора не будет, поэтому сурово сказал:

– Госпожнадзор. Хочу поговорить с кем-нибудь из инициативной группы, которая борется против свалки.

– Ну, я инициативная группа, – нахмурился дед в бандане. – Я, бабка моя, сын наш Егор и соседи наши – Иван Матвеич и Алевтина Ивановна.

– Как?! – опешил Фокин. – И вы… все живы? Вся инициативная группа?!

– Ну вы даёте, господин госпожнадзор. А чего нам копыта кидать? Едим экологически чистые овощи, свежим воздухом дышим, а уж о физических нагрузках и говорить не приходится – с утра до вечера приседания делаем. Нет, мы к соседям через дорогу не торопимся, помирать нынче больно дорого. Вот от свалки избавимся, и будем жить ещё лучше и дольше!

– Но… разве из восьмерых убитых никто не состоял в инициативной группе, воюющей против свалки?

– Чего? – фыркнул дед. – Да ты хоть знаешь, кого грохнули-то? Петрович своими пчёлами всю округу задолбал, у нас даже кошки покусанные ходили. Его рано или поздно всё равно такая участь ждала, уж больно много народу на него обозлилось. А до свалки ему дела не было. Ильинична, которую прирезали, тоже пчеловодкой своего рода была, только вместо пчёл коз редких пород разводила. А ты знаешь, госпожнадзор, что такое козы?

– Не знаю.

– Это хуже пожара. Они везде лезут и всё жрут. Забор будет стоять, забор сожрут. А что не сожрут, то потопчут. Вот и жил наш «Соколик» пчёлами весь покусанный и козами затоптанный. Думали, со свалкой разберёмся, так за этих вредителей возьмёмся. А смотри-ка ты, как вышло… Кто-то без нас разобрался. Ой… – схватился дед за болтливый рот. – В смысле…

– А остальные? Остальные жертвы тоже не имели отношения к борьбе со свалкой?

– Что ты! Девки-сиковошки, которых прирезали, побеситься на дачу приехали, пока родители в отъезде. Какая им к лешему борьба со свалкой! Диджей, тот вообще в общественной жизни не участвовал, даже морковку на своём участке не садил. Гамак на берёзу повесил и болтался в нём как мудак распоследний. Тьфу! – сплюнул дед, обозначая своё отношение к тем, кто не садит морковку. – Про остальных, правда, ничего плохого сказать не могу, потому что лично не сталкивался с их отрицательными качествами. Но со свалкой из них никто не боролся. А зря, ишь, как судьба-то распорядилась…

  46