Особенно,... 
63 
— Мечислав Николаевич, пощадите! — взмолился Филимон. — Тут и за два дня не управиться! Может, я дам проверенных людей?
— Об этом не может быть и речи, — холодно отрезал Джуранский. — Считайте розыск особо секретным. Преступники особо опасны. Мы можем доверить только вам. Начинайте немедленно.
Курочкин посмотрел на фотографию. Благообразный господин сидел в кресле. Справа и слева от него располагались две барышни, третья возлежала на ковре. Та, что сидела справа от кресла, была очень хороша. Да и мадемуазель на ковре больше походила на ангелочка. Конечно же, это были треклятые Рыжая и Бледная! Те самые, что провели сотрудников Филимона. Что же это за несчастье, опять за ними бегать!
— Господин ротмистр… — начал Курочкин дрогнувшим голосом. — А может, все-таки завтра? Завтра я весь ваш. С раннего утра носом землю буду рыть! Только отпустите сегодня, у меня…
Филер попробовал разжалобить Джуранского рассказом о назначенной помолвке. Но его даже не стали слушать.
— Не пытайтесь давить на меня, Филимон. Просьба Родиона Георгиевича!
Это конец! Курочкин сник и спрятал фотографию во внутренний карман пиджака.
— «Сан-Ремо» проверять? — едва слышно спросил он.
— В последнюю очередь, — приказал Железный Ротмистр. — Ну, с Богом, не тратьте время!
А перед глазами Филимона уже вставала страшная картина в ярких красках и с подписью: «Филер Курочкин теряет невесту!»
3
Недовольно бурча под нос, Глафира отправилась в прихожую открывать раннему визитеру.
— Это еще кто с утра пораньше? — Софья Петровна сердито посмотрела на мужа.
— Софьюшка, честное слово — не знаю! — сказал Родион Георгиевич и быстро отхлебнул из чашки. Кипяток обжег расплавленным свинцом. Ванзаров зажал рот ладонями.
— Какой пример вы подаете детям! — Софья Петровна демонстративно отвернулась от страдающего мужа.
Закрытая дверь в столовую не давала расслышать речь, но Ванзаров разобрал, что кухарка явно с кем-то спорит. Ворчливый басок Глафиры звучал все громче. Кажется, она разговаривала с неизвестным гостем уже на повышенных тонах.
В прихожей раздался глухой шум, что-то стукнуло, и Ванзаров услышал гневный крик Глафиры:
— А ну-ка убирайся, проходимец! Сейчас полицию позову!
Софья Петровна строго посмотрела на закрытую дверь:
— Родион, вам не кажется, что пора проявить хотя бы немного решительности и выяснить, кто там. У людей не хватает такта, они не понимают, что беспокоить нас во время семейного завтрака — это верх неприличия!
— Конефно, Софьюфка, сейфяс, — пробормотал сыщик, стараясь охладить обожженный язык.
Кухарка, решительно расставив ноги и уперев руки в бока, загораживала коридор.
— …чтоб духу твоего не было! — в голосе Глафиры слышалась непривычная угроза.
— Что тут происходит? — Ванзаров постарался, чтобы его вопрос прозвучал сурово и значительно.
Глафира даже не повернулась.
— Идите, батюшка, чай пить, я уже как-нибудь сама тут…
— Глафира, позвольте! — сыщику решительно надоело, что женщины в его доме все решают за него. Кухарка угрожающе зашипела и посторонилась.
У порога стоял приземистый мужичок с аккуратной бородкой, в зимней куртке хорошего сукна, ватных штанах и черных юфтевых сапогах. Фуражка незваного гостя была лихо заломлена. На плече он держал длинную гроздь новеньких домашних тапок с вышитыми цветочными узорами, а за спиной свешивался короб, доверху набитый всевозможными перчатками.
Обычный уличный лотошник. Такие торговцы домашней мелочью в разнос целыми днями ходят по улицам, предлагая товар, и нередко заходят в жилые дома. Как правило, это крепкие, здоровые мужики с зычными голосами и обветренными лицами. Однако этот коробейник выглядел щуплым, говорил тихим голосом, и лицо его было бледным.
— Что вам угодно? — спросил Ванзаров, оглядев гостя.
— У меня к вам сугубо личное дело, Родион Георгиевич.
Сыщик еще не встречал торговцев, которые знали по имени-отчеству чиновника особых поручений сыскной полиции.
— Ишь ты какой выискался, иди, пока в шею не прогнали! — крикнула Глафира из-за спины хозяина.
— Прошу простить, Родион Георгиевич, но я могу говорить с вами только тет-а-тет. У меня дело сугубо служебное и приватное, — незнакомец окончательно перестал притворяться.
Ванзаров кивнул в сторону своего кабинета.
63 
