Последние отзывы

  33  

— А дома-то кто?

— Вы что из ЖЭКа?! — чуть не плача заорала на меня девушка. Она наконец прекратила долбить ногой дверь, вытерла пот со лба и уставилась на меня злыми голубыми глазами. — На этой неделе заплатим мы за квартиру, заплатим!!

— А что, похоже, что я из ЖЭКа? — обиделась я.

— У вас сумка красивая, колечко неслабое, босоножки отпадные, нет, вы не из ЖЭКа. — Она задумчиво на меня посмотрела. — Слушайте, да вы, наверное, любовница Славкина! — осенило ее.

— Боже упаси!

— Ну тогда помогите мне! — Она опять начала колотить в дверь ногой. — Если Хася и Маня откроют нам, я напою вас чаем, и вы расскажете мне, зачем пришли.

— Хася и Маня — ваши непослушные дети?

Анжела не успела ответить.

— Маня! — заорал в квартире визгливый старческий голос. — Маня, м…да ты глухая, открой дверь!

— Ах ты, Хася, сучка жидовская, ты почто меня м…дой называешь?! — ответил очень близко, из-за двери, как две капли похожий на прежний, голос другой старушки.

От неожиданности я замерла с занесенной для удара ногой.

— Открой, дурында ты долбанная, ведь у самой двери на табуретке сидишь! Стучать ведь ужо с полчаса! Анжелка, небось, с магазина пришла, ети ее, ети тебя, ети и все и всех за раз!!!

— Ах ты… подстилка фашистская, оккупантка гребаная, ты почто это и все и всех зараз?!!

— Кто это там? — спросила я у Анжелы, которая тоже прислушивалась к переговорам в квартире.

— Бабушки мои. Одна после инсульта ходить не может, другая слышит плохо. Они уже два года со мной живут. Я ключ случайно дома забыла, а они сегодня свой день рождения праздновали, он у них в один день. Бутылочку вина на двоих выпили, вот и разморило их. Маня, та всегда на табуреточке возле двери сидит, ждет, когда я вернусь, а Хася в комнате на диване лежит. Маня глухая, а Хася слышит хорошо, но не ходит! Вообще-то, они дружат, но когда выпьют, всегда ругаются.

— Манька, мать твою растудыть, дверь открой!! — заорала Хася из комнаты. — Отвори, а то с голодухи помрем, и глоток вина никто не нальеть перед смертью!!!

— Ты мою маму не трожь, проститутка египетская!!

— Етить тебя тудысь, тудысь и сюдысь!!!

— Кудысь-кудысь?!!

— Шла бы ты в жопень, старая, и чтоб было тебе там душно, тесно и грязно! А по дороге, открыла б ты дверь! У меня памперсок промок, я вина-то сколь выпила!!

— Сука ты пьяная!

— Дундрынь глухая!

Я нажала кнопку звонка и стала трезвонить, не переставая.

— Бесполезно, — сказала Анжела. — Маня звонок вообще никогда не слышит.

— Но ведь слышит же она, что Хася ей отвечает! — возмутилась я.

— Всегда так, я и сама не пойму, отчего это, — пожала Анжела плечами и опять начала долбить ногой в дверь. — Я им мороженое купила, растаяло уже. — Она кивнула на тканевую авоську, стоявшую на полу, под которой расплылась белая лужа.

— Эй, бабульки, вам мороженое купили, тает уже! — крикнула я в замочную скважину.

— М…да ты старая! — совсем рядом проорал Манин голос.

— Ой! — отшатнулась я от двери.

— Это я-то старая? — донеслось из комнаты. — Ах ты, калоша жеваная! Да я на два часа моложе тебя!!

— Ты?!

— Я!!

— А кто из нас в обоссанном памперсоне лежит?

— Да лучше я буду в мокром памперсоне лежать, чем дундрынью глухой на табуретке в коридоре сидеть! У меня слух!! И голос!! Ой, цвететь кали-ина, в поле у-у ручья, ять! Парня молодо-ого, по-олюбила я…

— Ять! Парня полюбила, на свою беду-у…

— Ять! Трам-пам-пам-пам, слов ять не найду!!

— Вино, видно, крепленое было, — схватилась Анжела за голову. — Господи, как перед соседями стыдно-то!

— Слушай, надо спасателей вызывать, они дверь откроют.

— Да не ездят они уже к нам! Говорят, сами разбирайтесь. Я их раньше по два раза на дню вызывала! Последний раз, когда Маня белье на балконе вешала. Оступилась она и наружу выпала, но за веревки зацепилась и держалась мертвой хваткой, пока спасы не приехали. Ехали они двадцать минут по пробкам, так она все это время частушки матерные на весь двор распевала. Спасатели приехали, а тут полный двор народа, все ржут и фотоаппаратами щелкают. А Хася недавно за батарею бутылку пива припрятала, чтоб с Маней не делиться. Так вот, хотела потихоньку достать, руку между звеньев просунула, а обратно вытащить не может ни с пивом, ни без пива. Рука отекла, болит, Хася ругается, на чем свет стоит, Маня хохочет как умалишенная. Спасы приехали, стали батарею резать, да бутылку пива нечаянно разбили. Хася так материлась, что спасатели, мужики молодые, красные стали. Все, говорят, больше к вам не поедем. Сами со своими хулиганками разбирайтесь! — Она снова с обреченной усталостью начала колотить ногой в дверь. Можно было, конечно, расспросить Анжелу прямо здесь и уйти, но бросить ее в таком положении я не могла.

  33