Особенно,... 
134 
А.К.: Нет, не большие.
Е.П.: Ну не знаю… посадили бы, в общем. Ну, враги бы его посадили… Да его и так посадили… Нет, пожалуй, ты прав. Просто был бы большой партком и сказали бы: «Павел Васильевич, как же ты недоглядел?» — и всё. Кстати, ты знаешь, я вспоминаю, что когда у нас бабушка умерла, то мой партийный папаша, это пятьдесят третий год, он был в церкви на отпевании. Ему там страшно не нравилось, и он свой протест выразил в том, что когда стала старуха ходить какая-то церковная, собирать свечки погасшие, он ей свечку не дал, дескать, отойди и не мешай… И ничего ему по партийной линии за это отпевание не было… В общем, переходим наконец к сути: Василий Павлович был крещен с детства, так вот на что это в нем повлияло?
А.К.: Он с этим жил.
Е.П.: Он же узнал нескоро это все.
А.К.: Про крещение можно и не знать, но с этим жить, на то оно и крещение, а не просто окунание в воду. Он с этим жил и в детском доме…
Е.П.: Детский дом ладно, он жил с этим в хрущевские годы! Но он жил с этим и во время войны, понимаешь, в чем дело, жил в довольно простой семье, где Бога не забывали, как это было во многих простых семьях, и какой бы там тоталитаризм ни был, а простые люди как бы имели право в церковь ходить, куличи святить… Чем проще люди, тем меньше они боялись в Бога верить. Помню, много позже был снят фильм «Старшая сестра», так там на школьницу написали донос, что она святила… Но в простых семьях этим страхом пренебрегали. Я к чему это веду-то — это была обычная русская семья, где особо не были они воцерковленными, но на Пасху куличи пекли, всё, что полагается… И Вася рос простонародно православным. А вот ты начал про экуменизм Аксенова в восьмидесятые годы… Знаешь, я думаю, откуда пошел этот экуменизм? Из Магадана, куда Вася шестнадцатилетним к ссыльной матери приехал. Потому что Вальтер — его отчим, с которым он там познакомился и который на него сильно повлиял, — он был лютеранин, и глубоко верующий лютеранин. Мама, Евгения Семеновна, она была атеисткой, конечно…
А.К.: Почти уверен, что она была атеисткой. Такого толка, может быть… как любили себя определять советские интеллигенты: я верующий, но вне религий.
Е.П.: А, верующие, так сказать, в высший разум…
А.К.: Да, верующие вообще.
Е.П.: Или в переводе на русский язык это так звучит: я верующий, но только потому, что это большевики запрещают.
А.К.: Ну, я не берусь утверждать, что психология отношений Евгении Семеновны с верой была именно такая, но думаю, что она в этом была типичным советским интеллигентом…
Е.П.: Да, советским. Советским таким же был Копелев, например.
А.К.: Ведь Евгения Гинзбург была убежденной коммунисткой, троцкисткой…
Е.П.: Многие как еще рассуждали? Смешно же, товарищи, какие высшие силы? Есть законы природы, законы истории, а вы поклоны бьете… Но Василий-то Павлович другой был, вот в чем дело.
А.К.: А Вальтер был первым верующим, которого Вася узнал и сообразил, что можно быть благородным христианином, не будучи православным и не будучи малограмотным. Отсюда и началось движение в сторону экуменизма.
Е.П.: Не будучи малограмотным — это, кстати, очень важное соображение. Потому что если уж теперь можно услышать от какого-нибудь батюшки в церкви, что католики или лютеране — это еретики и их вера неистинная…
А.К.: Ну вот, значит, смотри, с одной стороны, он додумался, что не обязательно христианину быть малограмотным, темным, очень простым человеком. С другой стороны — что христианин, глубоко верующий, может быть неправославным. То есть можно быть вполне интеллигентным человеком и верующим, и можно быть христианином и не обязательно православным. И это стало основой, на которую спустя целую жизнь легли впечатления и переживания его эмиграции. И вот в эмиграции, как мне кажется, Вася стал совсем близок к экуменизму, оказавшись вне современной православной русской культуры, вне возрождения религиозного, которое было в России, еще в Советском Союзе, в конце семидесятых — начале восьмидесятых, когда его уже здесь не было… А там он пришел в эмигрантскую церковь, а там люди не такие, как он, там люди простые, как его нянька, хотя многие — потомки князей и графов. Но они в мыслительном отношении в массе своей простые, как нянька, которая его крестила… А у него мощный ум, ему там, в такой церкви, среди таких прихожан… ну, не по размеру. И, конечно, все это вместе его подтолкнуло, я думаю, к экуменизму. Он ведь ходил, ты сам знаешь это, захаживал в католические храмы.
134 
