Последние отзывы

  218  

Яго обошёл Селевана и поднялся к двери домика. Оказывается, он его не запер, а значит, не было нужды всё это время сидеть на ступеньке. Селеван нерешительно переминался с ноги на ногу, потому что не понимал, что происходит.

— Тебя уволили, Яго?

Яго вошёл в спальню. Селеван не мог его видеть, однако услышал звук открывающегося шкафа: приятель что-то снял с полки над одёжной штангой. Через мгновение Яго появился в дверях с большим брезентовым вещевым мешком.

— Что? — спросил он.

— Тебя что, уволили? Ты сказал: работа сделана. Тебя прогнали или как?

Яго как будто задумался над ответом, и Селевану это показалось странным: либо человека увольняют, либо нет. Подобный вопрос не требует осмысления. Наконец Яго улыбнулся медлительной, не свойственной ему улыбкой.

— Так и есть, приятель. Уволили. Уволили много лет назад. — Яго помолчал и с задумчивым видом добавил: — Четверть века назад, даже больше.

— О чём ты?

Селевану страшно хотелось докопаться до сути, поскольку этот Яго отличался от того, с которым он сиживал в баре последние шесть или семь месяцев. Селевану больше нравился прежний: тот говорил прямо, а не загадками.

— Послушай, приятель, там, у копов, с тобой что-то случилось? Они что-то сделали? Ты сам на себя не похож.

Можно себе представить, на что способны копы. В данном случае это женщины, но ведь Яго — старик, примерно того же возраста, что и он сам, к тому же здоровьем не блещет. Кроме того, полицейские наверняка увезли Яго в отделение, а там есть мужчины, они могли поколотить старика. Копы умеют бить, не оставляя следов. Селеван знал это. Он смотрел телевизор, видел американские фильмы. Нажимают на ногти на больших пальцах, втыкают иголки. Такому старику, как Яго, много не надо. Впрочем, он вёл себя не как человек, испытавший от копов унижение.

Яго положил мешок на кровать. Селеван наблюдал за движениями друга. Он не знал, сесть ему, остаться стоять или выйти. Яго начал выдвигать ящики комода, и Селеван окончательно понял, что его приятель уезжает.

— Куда ты, друг?

— Как я уже сказал, здесь я с делами покончил. — Яго взял небольшую стопку аккуратно сложенных шорт и маек. — Пора и честь знать. Никогда не задерживайся надолго в одном месте. Следуй за солнцем, за сёрфингом, за сезоном.

— Но ведь сезон уже на пороге. Зачем уезжать? Где ты найдёшь условия лучше?

Яго помедлил. Казалось, он и сам плохо представлял, куда отправится. Селеван заметил, что приятель колеблется, и решил поднажать.

— Здесь у тебя, во всяком случае, есть друзья, а это кое-что значит. Есть врач, который лечит тебя от твоей трясучки. Сейчас у тебя с этим неважно, а что будет, если ты останешься без присмотра?

Судя по всему, Яго обдумывал слова Селевана.

— Неважно, — наконец ответил он. — Моя работа завершена. Осталось только ждать.

— Чего?

— Чего? Ты и сам знаешь. Мы ведь с тобой не младенцы.

— Ты имеешь в виду смерть? Глупости. Об этом тебе рано думать. Что эти чёртовы копы с тобой сделали?

— Ничегошеньки.

— Ни за что не поверю. Раз ты рассуждаешь о смерти…

— О смерти надо рассуждать. Как и о жизни. И то и другое должно быть естественным.

Селеван почувствовал слабое облегчение. Ему не хотелось, чтобы Яго размышлял о смерти. Вдруг его приятель задумал что-то недоброе?

— Рад это слышать… то, что всё должно быть естественным.

Яго улыбнулся, поняв опасения Селевана, и покачал головой — так любящий дед реагирует на шалость внука.

— А, ты об этом. Что ж, я мог бы поставить точку, поскольку своё дело сделал и не вижу особого смысла в существовании. В этих местах легко покончить с собой, все примут это за несчастный случай. Но если б я совершил самоубийство, то и для него бы всё кончилось, а этого я допустить не могу. Нет. Этого не будет.

Как только Кадан приехал в мастерскую, зазвонил телефон. Он слышал, что отец трудится в своей комнате, а Яго не было видно. Кадан сам снял трубку. Раздался незнакомый голос:

— Это Льюис Ангарак?

— Нет.

— Позовите его. Мне нужно с ним поговорить. Кадан знал, что, когда отец работает над бордом, его лучше не беспокоить. Но человек настаивал, утверждал, что ждать не может и передавать ничего не будет. Он лично хочет побеседовать с Льюисом.

Кадан решился потревожить отца. Дверь открывать он не стал, но заколотил по ней так, что перебил шум мотора. Звук смолк. Лью вышел, его маска была опущена, очки болтались на шее.

  218