Особенно,... 
216 
— Мой брат этого не делал, — сказала Чайна с нажимом. — Слушайте, у нас есть Анаис Эббот с мотивом. У нас есть Генри Мулен, тоже с мотивом. Даже у Стивена Эббота, и то мотив, если он в самом деле хотел залезть Синтии под юбку или отвадить Бруара от матери, и, поверь мне, когда мы встретили его сегодня утром, он вел себя чертовски странно. Так при чем тут Чероки? Ни при чем. А почему? Да потому, что он этого не делал. Он знал всех этих людей не больше, чем я.
Дебора добавила:
— Ты же не станешь сбрасывать со счетов все, что указывает на Генри Мулена, только потому, что это Чероки на пользу, верно? Ведь нет ни малейших указаний на то, что он хотя бы косвенно причастен к смерти Ги Бруара.
Похоже, она прочла что-то по лицу Саймона, когда делала свое последнее замечание, потому что тут же добавила:
— Или все-таки есть? Должно быть, иначе с чего бы они его арестовали? Конечно есть. О чем я только думаю? Ты ведь был в полиции. Что они тебе сказали? Все дело в кольце?
Сент-Джеймс взглянул на Чайну, которая вся подалась вперед, чтобы ничего не упустить, а потом снова на жену. Покачав головой, он начал:
— Дебора, — и тут же со вздохом, выражавшим всю степень его вины, закончил: — Прости меня, любимая.
Дебора вытаращила глаза, понимая, что хочет сказать и чего добивается ее муж. Она отвела от него взгляд, и Сент-Джеймс заметил, как она прижала ладони к коленям, словно надеясь сдержать таким образом переполнявший ее гнев. По всей видимости, Чайна тоже заметила это, потому что тут же встала, хотя и не успела пригубить свой кофе.
— Пойду узнаю, дадут ли мне поговорить с братом, — сказала она. — Или найду Холберри и пошлю весточку с ним. Или…
Она замешкалась, ее взгляд устремился к двум женщинам, которые зашли отдохнуть после утренней пробежки по магазинам, нагруженные пакетами от «Маркса и Спенсера». Наблюдая, как они устраиваются за столиком, слушая их беззаботный смех и болтовню, Чайна совсем сникла. Она обратилась к Деборе:
— Увидимся позже, ладно?
Кивнула Сент-Джеймсу и взялась за пальто. Дебора окликнула подругу, когда Чайна вихрем вылетала из зала, но та не обернулась. Тогда она напустилась на мужа.
— Это что, было так необходимо? — спросила она. — Взял бы уж тогда и назвал его убийцей. К тому же ты считаешь, что она тоже в этом замешана, так? Потому и не хочешь при ней говорить о том, что тебе удалось узнать. Ты думаешь, они убийцы. Оба. Или один из них. Ты ведь так думаешь, правда?
— У нас нет доказательств того, что это не так, — ответил Сент-Джеймс, хотя собирался говорить совершенно о другом.
Он реагировал на обвиняющий тон жены, прекрасно понимая, что его реакция — это пустое раздражение, которое приведет лишь к новой ссоре.
— Как ты можешь так говорить? — продолжала Дебора.
— Дебора, а как ты можешь говорить иначе?
— Я же рассказала тебе все, что нам удалось узнать, и это не имеет ни малейшего отношения к Чероки. Или к Чайне.
— Не имеет, — согласился он. — То, что вы узнали, к ним не относится.
— А то, что узнал ты, относится. Ты это хочешь сказать? И как полагается хорошему маленькому детективу, ты все держишь при себе. Ну что же, прекрасно. Похоже, мне пора собирать чемодан. Похоже, мне пора предоставить тебе…
— Дебора.
— …закончить дело, как ты считаешь нужным, ведь ты все равно уже все решил.
И она, как до нее Чайна, взялась за пальто. Но запуталась в рукавах и не сумела разыграть драматическую сцену ухода до конца, что она, вне всякого сомнения, собиралась сделать.
— Дебора. Сядь и послушай.
— Не говори со мной так. Я не ребенок.
— Так не веди себя как…
Вовремя сдержавшись, он поднял обе руки ладонями к ней в жесте, который словно призывал: «Давай перестанем». Усилием воли он заставил себя успокоиться и говорить здраво.
— Неважно, во что именно я верю.
— Так значит, ты…
— И, — прервал он ее решительно, — неважно, во что веришь ты. Факты — вот единственное, что имеет значение. Чувствам нет места в такой ситуации, как наша.
— Господи боже, так ты и впрямь принял решение? На каком основании?
— Никакого решения я не принимал. У меня нет на это права, но даже если бы оно было, моего мнения все равно никто не спрашивает.
— Ну и?
— Дело принимает нехороший оборот. Вот так.
— Что ты узнал? Что они нашли?
Не дождавшись ответа, она воскликнула:
216 
