Особенно,... 
8 
Глаза его при этом приняли жесткое выражение, словно он видел далекое, но приближающееся зло. Затем он выпрямился и добавил:
— Но ничего плохого не случится. Я об этом позабочусь. До завтра. Да хранит вас Господь, Катерина.
Козимо развернулся и направился к воротам.
Я заторопилась за ним, но он шел быстрее, чем я бежала. Через несколько секунд он оказался у входа в конюшни, рядом с воротами, открывающимися на виа Ларга. Я в страхе остановилась.
Палаццо представляло собой крепость, построенную из камня. Главный вход — неприступная медная дверь в центре здания. Сад и конюшни находились с западной стороны дома; их было видно с улицы из-за железных ворот. Ими и заканчивалась наша цитадель.
В воротах стояли семеро вооруженных стражников, они вызывающе смотрели на толпу по другую сторону металлической ограды. Когда до этого я выглядывала в окно, я насчитала лишь шесть человек, осаждающих наши ворота. Теперь же — уже около двадцати пяти крестьян и торговцев.
Грум подал господину Козимо поводья лоснящейся черной кобылы. Увидев астролога, толпа зашипела. Один человек бросил камень, тот отскочил от железного прута и упал на землю в нескольких шагах от цели.
Козимо спокойно повел кобылу к воротам. Лошадь топнула копытом и отвернула морду, когда кто-то из повстанцев выкрикнул:
— Abaso le palle! Долой шары!
— Зачем они тебя сюда притащили? — спросил один из мятежников. — Сосать кардинальский кок?
— И любимые шары Медичи! Abaso le palle!
Шум привлек людей, находившихся на другой стороне улицы. Они поспешили к воротам — посмотреть, в чем дело. Возгласы стали громче.
— Abaso le palle!
— Abaso le palle!
Мужчины потрясали кулаками и просовывали руки между прутьями решетки, пытаясь вцепиться в стражников. Кобыла заржала и сверкнула глазами.
Господин Козимо был совершенно спокоен. Он направил лошадь к металлической ограде, не обращая внимания на град камней. Его не задел ни один, однако стражники были не так удачливы. Они сыпали проклятиями и пытались защитить лица. Один шагнул к засову и отодвинул его, в то время как остальные выхватили шпаги и встали перед Козимо.
Стражник у засова обернулся на желавшего выехать гостя.
— Вы с ума сошли, сэр, — сказал он. — Они разорвут вас на части.
Я быстро выскочила из своего укрытия и помчалась к воротам.
— Не трогайте его, — обратилась я к толпе. — Он не из нашей семьи.
Козимо бросил поводья своей нервной кобылы, наклонился и взял меня за плечи.
— Идите в дом, Катрин, — велел он, произнеся мое имя на иностранный манер. — Я знаю, что делаю. Со мной ничего не случится.
В этот момент камень попал мне в плечо. Я дернулась, Козимо увидел это, и его глаза…
Это был взгляд дьявола, но, может, лучше назвать его взглядом Бога? Дьявол может интриговать и испытывать, но только Бог устанавливает пределы жизни, и только Он может обречь человека на вечные муки.
Именно это излучали глаза Козимо. Он был способен убить без малейшего сожаления. Но потряс меня даже не взгляд, а то, что, прочитав его, я не захотела отвернуться. Чувствовала, что меня тянет к этому человеку.
Козимо окинул толпу своим бесконечно злобным взглядом, и камнепад тотчас прекратился. Когда все замолчали, он громко выкрикнул:
— Я Козимо Руджиери, сын астролога! Только посмейте еще раз ее ударить!
Больше он ничего не добавил. Мрачно торжествуя, он вскочил на лошадь, и стражник отворил ворота. Толпа расступилась.
Когда ворота с громким лязгом захлопнулись и стражник вернул засов на место, казалось, прозвучал сигнал: толпа ожила. Изрыгая ругательства, она снова стала забрасывать стражников камнями.
Однако сын астролога уехал легко и просто. С высоко поднятой головой, прямой спиной и расправленными плечами. В то время как народ сосредоточил все внимание на воротах палаццо, он спокойно ускакал и скоро исчез из виду.
ГЛАВА 2
Мои воспоминания о Флоренции смазаны ужасом, расстоянием и временем, но некоторые впечатления из далекого прошлого врезались в память. Например, звон церковных колоколов: я просыпалась, ела и молилась под пение псалмов, доносившихся из собора Сан-Лоренцо, в котором похоронены мои предки. Помню церковь Санта-Мария-дель-Фьоре с ее потрясающим куполом, монастырь Сан-Марко, где некогда жил сумасшедший монах Савонарола. В моих ушах до сих пор звучит басистый звук колокола по прозванию «корова», висящий на дворце Синьории — резиденции флорентийского правительства.
8 
