155 
Тут к ним подошел Генрих Наваррский. Он обнял Колиньи и расцеловал его. Затем Колиньи представил Наварру незнакомца. Тот попытался встать на колено, но Наварр поднял его. Они обнялись — осторожно, из-за ранения незнакомца. Потом Наварр и незнакомец расцеловались и оживленно заговорили.
«Я снова вижу приближение предательства», — прошептал Руджиери.
Я шагнула вперед, проигнорировала поклоны мужчин и, ни на кого не обращая внимания, посмотрела на незнакомца.
— Скажите мне, сэр, я имею честь видеть лорда Женлиса?
Остальные мужчины притихли. Незнакомец молча пошевелил губами и ответил:
— Да, ваше величество.
— А! — Я протянула руку к его черной повязке. — Ваша рана… Это было ужасно, месье?
У Женлиса покраснели щеки и шея.
— Нет, Madame la Reine. Все почти зажило. Я ношу повязку только по настоянию врача.
— Слава богу, что вас не постигла суровая судьба ваших товарищей. — Я изобразила глупую улыбку суеверной женщины. — Не сомневаюсь, все дело в талисмане, который вы носите.
От мадам Гонди я слышала, что гугеноты считают меня ведьмой, связавшейся с дьяволом.
— Талисман? — удивился Женлис.
— Письмо от его величества с выражением поддержки вашего предприятия, — пояснила я. — Наверное, оно и сейчас у вас?
Лорд в отчаянии взглянул на Колиньи, но глаза адмирала ничего не выражали. Возможно, Женлис почувствовал мою решимость или просто допустил глупейшую промашку.
— Да, — признался он.
Я протянула руку и терпеливо ждала, пока он — неловко из-за ранения — вытащит из кармана письмо. И сразу схватила бумагу. Восковая королевская печать была сломана, мятый лист в пятнах, словно Женлис запачкал его своим потом.
Когда я открыла письмо, прочла его и увидела подпись сына, барьер, сдерживавший мою ярость, рухнул. Не вымолвив ни слова, я оставила мужчин и с бумагой в руке подошла к стражникам, преграждавшим вход в апартаменты короля.
— Разойдитесь! — скомандовала я.
Они не подчинились, тогда я протиснулась между ними, открыла незапертую, к счастью, дверь и пронеслась мимо слуг и аристократов в королевскую спальню, где его величество Карл IX сидел на горшке, в то время как один из господ читал ему вслух стихи. Я красноречиво взглянула на чтеца, тот закрыл маленькую книжку и покинул комнату. Я шумно захлопнула за ним дверь и, помахав письмом, накинулась на Карла.
— Дурак! — крикнула я. — Безмозглый невозможный идиот!
Карл правой рукой неуклюже натянул панталоны, а левой закрыл крышку горшка. Он привык гневаться на весь мир, но так редко слышал, чтобы критиковали его, тем более его мать, поэтому поднял руку, словно обороняясь, и съежился.
— Пять тысяч французских солдат погибли из-за твоей глупости, — продолжала я. — А испанский король узнал об этом прежде меня. Его посол явился сегодня ко мне и сообщил, что Филипп считает это… сумасшествие в Нидерландах началом войны.
— Что из того? — слабым голосом спросил Карл.
— Что из того? — возмутилась я. — Ты рехнулся? Думаешь, мы можем одержать победу над Испанией?
— Адмирал утверждает, что можем, — промямлил король. — Не надо меня оскорблять, мадам.
Я понизила голос.
— Ты мечтаешь о военной славе, но в дурной войне ее не обретешь. Тебя ждут поражение и позор. Люди восстанут против тебя и посадят на трон гугенота.
— Колиньи любит меня, — заявил Карл, — и он любит Францию. Война против общего врага объединит страну.
— Я прожила долгую жизнь, сынок, и видела, что принесла нашей стране война с Испанией. Твой дед потерпел чудовищное поражение, а твой отец провел в плену четыре года. Армия Филиппа нам не по зубам. Ты разве не понимаешь, что Колиньи играет с тобой? Не замечаешь, что он старается настроить тебя против меня?
Карл сжал зубы и закатил глаза.
— Адмирал предупреждал меня, что ты станешь так говорить. Ненормально давать женщине столько власти. Ты слишком долго меня узурпировала.
Эти слова вызвали у меня разлитие желчи: сын как попугай повторял слова Колиньи.
— Если ты так убежден, что война с Испанией в интересах Франции, — произнесла я спокойно, — то адмирал Колиньи должен представить свои предложения Тайному совету, и там разберутся, принять его план или отвергнуть. Если доводы адмирала сочтут разумными, то члены совета поддержат его точку зрения. Невозможно хранить в секрете план успешной войны. Почему бы открыто не обсудить его со всеми?
155 
