34 
– С клёном.
– Ну да. Я понял, что тебя и эту избушку связывает какая-то мутная история.
– Тебя это не касается.
– Касается. Старый дружище дуб…
– Клён.
– Клён… тоже умеет разговаривать. Он наболтал мне, что парень, который был вместе с тобой тринадцать лет назад, что-то искал.
– Откуда ты это знаешь?!! – Катерина не хотела срываться на крик, но оказалось, что она сама себе неподвластна.
– Да не ори ты так, – перешёл он на шёпот. – Ты сама бормотала той ночью, я слышал: « Баба Шура умерла, а Сытов решил, что ей было что прятать. Он рыл землю как бешеный пёс, потом погнался за кем-то, он верил, что поймает удачу за хвост». У меня феноменальная память, беби! Я подумал, что он не должен был быть идиотом, этот твой Сытов, и когда ты ушла, решил кое-что проверить. Там над кроватью висел старый, пожелтевший листок. Примитивный рисунок – избушка, деревце, крестик.
– Да?.. Он до сих пор там висит?
– Я просто связал твои слова с этими каракулями и понял одну вещь.
– Какую? – Катерине так захотелось спать, что стало плевать на все сокровища мира.
– Он не там копал, этот твой Сытов!
– Как не там? Почему не там?
– Он копал под акацией!
– Клёном!
– Ну да. А на листочке что нарисовано?
– Что?
– Смотри. – Он порылся в кармане кителя и вытащил пожелтевший тетрадный лист со знакомой Катерине картинкой, смотреть на которую ей совсем не хотелось. Но Матвей сунул листок ей под нос и нервным пальцем профессионального воришки ткнул в крестик.
– Смотри, ведь он не совсем под деревом стоит.
– По мне так под деревом.
– Нет, беби. Он стоит на расстоянии шести клеток от дерева! Листочек-то в клетку! Ты что в детстве никогда не читала про кладоискателей?
– Я в детстве мало читала. Что это значит?
– То, что от дерева нужно отсчитать шесть шагов.
– Судя по всему, ты отсчитал, – без энтузиазма констатировала Катерина. Ей так хотелось спать, что сознание мутилось, и язык еле ворочался.
– Как видишь, Кэт! – Он подцепил рукой украшения, и они бессовестной роскошью заструились у него между пальцами. Катерина постаралась на них не смотреть. Вся эта история затягивала её как топкое болото, и совсем не было сил сопротивляться. Вот если бы ей удалось поспать часик, она бы придумала что-нибудь, чтобы жизнь вошла в привычное русло, чтобы тип с дурацким именем Матвей исчез с её горизонта вместе с этими опасными цацками.
Чёрт её дёрнул согласиться поехать с Робертом в эту деревню! Или причина не в этом? Наверное, причина в ней, а не в обстоятельствах, впрочем, так не бывает, что обстоятельства ни при чём. Или бывает? Небезызвестная Скарлетт говорила себе: «Подумаю об этом завтра», Катерину жизнь научила говорить себе: «Не буду думать об этом!»
– Не буду, – подтвердила вслух Катя.
– Будешь. Слушай меня. – Матушкин обладал, похоже, не только телепатическими способностями, но и гипнотическими, потому что Катерина и правда стала очень внимательно слушать.
– Там, в сенях, стояли две старые лопаты. Когда ты ушла на рассвете в тот первый раз, я взял лопату, вышел во двор и отсчитал от дерева шесть шагов в том направлении, которое можно было понять по рисунку. На этом месте стояла бочка. Старая, трухлявая бочка с дождевой водой. Я сдвинул её и начал копать. Вырыл яму глубиной в метр, сломал две лопаты, но ничего не нашёл. Я было решил, что там ничего нет, что бабка просто сбрендила на старости лет и начала рисовать. Но я упорный, беби! – Матвей вскочил и заходил по спальне от стены к стене. В его движениях было много грации, но ещё больше было безумства, которое всегда даёт эйфория. – Я упорный! Я стал рыть землю руками!
– Швы! – почему-то вспомнила вдруг Катерина, будто была старой мамочкой непутёвого сына и в любых обстоятельствах заботилась только о здоровье любимого чада.
– Чёрт с ними, со швами! – закричал Матвей, продолжая мерить шагами просторную спальню. – Такой шанс выдаётся раз в жизни. Я рыл землю руками. Она была паршивая, эта земля: твёрдая, глинистая, липкая, и почему-то очень вонючая. Первым я нашёл череп.
– Что?..
– Череп с дыркой во лбу. – Он остановился как вкопанный, выхватил из сверкающей кучи какое-то сложное, трёхрядное ожерелье и нацепил его на себя, щёлкнув на шее замочком. Катерина подумала вдруг, что шея у такого «героя» могла бы быть и помощнее. Но впрочем – ничего, вполне подходящая шея.
– Такие дырки оставляют пули и только пули, – продолжил он. – Потом были остальные кости – много косточек, весь скелет, целенький, хоть сейчас в кабинет анатомии! А на груди у него металлический ящик.
34 
