40 
– Я счел это глупым розыгрышем, возможно, сочиненным самой Авророй. Она любили такие невинные забавы.
– У вас поистине адвокатское спокойствие.
– Нет, просто почерк был женский. Я не криминалист, но отличить могу. Записку доставил посыльный, секретарь говорил про какого-то мальчишку, которого никогда не видел прежде. Можете у него уточнить. Теперь я чист перед законом?
Кто-то выманил Грановского домой, причем был уверен, что там он найдет труп или полицию. Для чего? Ванзаров выудил готовую версию, примерил к ней новое обстоятельство и ничего не понял. Если история не выдумана самим адвокатом, смысла в ней не было.
– Вас не мучает жажда мести убийцы или справедливости? – спросил Ванзаров.
Грановский даже бровью не повел:
– Странный вопрос адвокату.
– Я просто хочу понять: вам безразлично, кто убил вашу жену?
– Нет. Но теперь уже ничего не исправишь. Не смею вас задерживать...
– Вы не допускаете, что Аврора сам попала в ловушку?
Простая мысль, кажется, задела Грановского, он попросил объясниться.
– Дело в том, что отравленные конфеты вполне могли быть приготовлены именно вашей женой, – сказал Родион, наблюдая за собеседником. – Для кого-то из визитеров. Возможно, она хотела пошутить, подсыпав слабительный порошок, и наблюдать, как человек будет корчиться от боли, но перепутала с ядом. И самое главное, забывшись, съела сама. А уж горничная попала в эту сеть и вовсе случайно.
Грановский кинул в рот еще конфетку и спокойно заметил:
– Исключено. Вы не знаете характер Авроры. Если бы она задумала такую хитрость, уверяю вас, конфеты дошли бы по назначению.
– Значит, не исключаете, что ее мог убить любовник?
– Зачем?
– Вот это я и хочу узнать.
– В этом нет никакого смысла. Раз уж такое дело, сознаюсь: да, я знаю, что у жены есть любовник. Это очевидно, но кто он – меня совершенно не интересовало. С моей стороны не было никаких действий, чтобы мешать им. Поэтому ваша теория «так не достанься же ты никому», – беспомощна.
– Именно так я и думаю, – сказа Родион.
– А зачем ахинею городить?
– Чтобы окончательно убедиться: любовник здесь ни при чем. Это была моя ошибочная теория. Здесь что-то другое. И я подозреваю, кто.
Антон Сергеевич клюнул и проявил интерес. Предложив конфетку чиновнику полиции, он спросил:
– Это не является информацией для разглашения в ходе следствия?
– Конечно, нет. Прямых фактов явно не достаточно, а логические заключения – шатки. Всего лишь версия.
– Буду крайне признателен...
– С удовольствием. Вот скажите: разрыв с супругой и все ее странности начались после визитов к доктору Карсавину?
– Ну, что вы! – Грановский ясно показал, что и мысли такой не допускает. – До этого Аврора пребывала в глухой апатии, могла целый день сидеть, уставившись в окно. Доктор сотворил чудо: она снова стала нормальным человеком. Теперь ваша очередь откровенности.
Ванзаров добродушно улыбнулся:
– Госпожу Грановскую могла убить женщина, которую не устраивал ее роман. Любовник вашей супруги, пардон, – или муж, или возлюбленный убийцы. Тогда во всех событиях, включая вашу записку, поваляется логика. Аврора прекрасно знала убийцу, если не была с ней дружна. Это ведь удобно: иметь в подругах жену своего любовника. Жаль, только карточки не оставила. Но я полагаю, знаете, о ком речь.
На какие-то мгновения адвокат потерял дар произносить зажигательные речи, конфетка застряла между зубов, но, придя в себя, он холодно сказал:
– Возмутительная чушь.
На нечто подобное Родион и рассчитывал.
– Тогда остается только оскорбленный муж вашей любовницы, – сказал он.
– Немыслимая глупость.
– И я так думаю.
Грановский уже собрался излить возмущенную тираду, но, придержав пыл, присмотрелся к полноватому юноше, сидевшему напротив него с изумительно безобидным выражением лица, и вдруг сказал:
– А вы не так просты, как кажетесь, Родион Георгиевич. Подкупаете наивностью молодости, а сами уже кандалы куете... О, да вы опасный, нет – умный человек... Я как раз искал такого дельного специалиста. Не желаете оставить казенную службу с нищим заработком и поступить ко мне? Работа для вас знакомая, а жалованье – не сравнить. Подумайте, не тороплю.
Игра закончилась. Мышь, почуяв беду, нырнула в норку. Поблагодарив за столь лестное предложение, Ванзаров уже поднялся, как вдруг вынул снимки.
40 
