Особенно,... 
3 
– Он с нами! – орут всадники и окружают полуконя.
«Мулы» что-то кричат в ответ, но уже без злости: распинать никого не надо. Тут к «мулам», опустившим мечи, подбегает часовой и… Новая забота. Часовой огребает по шее, несколько человек, подхватив оружие, убегают в туман – в погоню за германцем. Интересно, догонят?
Центурион, который все это время стоял рядом, поворачивается к Марку и говорит:
– Раздолбаи.
Декурион кивает. Тем временем всадники и «мулы» наконец разбираются, кто есть кто. Проводника ведут к Марку.
Центурион смотрит на командира всадников, кивает:
– Удачной охоты, – и возвращается к своим.
Марк наблюдает, как он идет – привычным упругим шагом пехотинца. Калиги время от времени скрежещут – гвозди на подошвах сандалий набиты плотно, словно железный ковер. Марк видел, как один центурион перебегал мощеный двор, поскользнулся на своих гвоздях и упал. Задница Волчицы! Было смешно. Действительно было смешно.
Старший центурион доходит до своих, ни разу не поскользнувшись. Марк даже чувствует некоторое разочарование.
Звучит команда. «Мулы» складывают оружие и берутся за дело. Пока всадники сопровождают проводника к Марку, основание креста вставляют в приготовленную яму.
Декурион смотрит. Крест медленно, рывками, поднимается. Кажется, иногда ему надо передохнуть, перевести дыхание, набрать побольше воздуха… «Мулы» давят плечами, хрипло кричат: «Еще! Еще! Еще!»
Германцы равнодушно смотрят на сородича, взлетающего в небеса. Это убийцы и мятежники, осужденные на позорную смерть. А они ведут себя так, словно казнь их не касается. Придурки.
Рыжий германец нависает над дорогой. Изрыгающий проклятья огненный сполох на белом фоне, среди влажной зелени и черного камня.
Марк и проводник некоторое время разглядывают друг друга, затем декурион говорит:
– Он убил римского солдата.
– Да, я понимаю, – говорит проводник с акцентом.
Глаза у него ярко-голубые, как у большинства германцев. Острые скулы, словно вытесанные топором; лицо в шрамах. Правая рука вместо кисти заканчивается культей. Он выглядит так, словно попал под нож боевой колесницы кельтов.
Марк кивает: понятно. Проводник больше не может быть воином, зато стать предателем никакое увечье не помешает…
– Меня зовут Тиуториг, – говорит варвар.
От слабости у Марка кружится голова.
– Как?
* * *
…И тут рыжий германец начинает кричать.
Он смотрит сверху на проводника, на всадников, едущих вереницей, на Марка, надевающего шлем, – и кричит. Тело германца с усилием поднимает свой вес, чтобы исторгнуть этот жуткий вопль. Глупо. Марк качает головой. Поберег бы силы. Худшей казни, чем распятие, даже трудно представить. Эта смерть медленная, мучительная и, главное, совершенно не героическая.
Очень просто: распятый человек, чтобы вдохнуть, должен поднять свой вес – на мышцах рук и ребер. Скоро варвар устанет, уже через несколько часов он едва сможет дышать, но он сильный и упрямый, поэтому продлит агонию до упора. Его ребра будут болеть так, словно их размозжили кувалдой; с каждым вдохом боль будет становиться только сильнее…
Это казнь на измор. Упрямый и сильный человек протянет несколько дней. Упрямый и тощий – на день больше.
Но в итоге варвар сам себя задушит. Собственным весом, давящим на ребра. Через некоторое время в его легких скопится жидкость. При выдохе он будет пускать пузыри, которые запекутся на рассеченных губах. Стоит ткнуть такому человеку под ребра чем-нибудь острым, оттуда польется вода… При этом он будет умирать от жажды.
Если к тому времени у германца останутся глаза, он уже не сможет их открыть – без смазки колесо не крутится, веки не поднимаются. Впрочем, вороны или еще кто сделают это быстрее. «Птицы, – думает Марк. – Страшнее птиц для распятого никого нет. Разве что…»
«Верно», – думает он и толкает Сомика пятками. Когда декурион проезжает мимо столба, на изувеченные ноги варвара садятся комары.
…есть еще насекомые.
– Что он кричал? – спрашивает Марк у проводника, когда они отъезжают и крики германца стихают вдали.
Варвар пожимает плечами с полным равнодушием:
– Ерунду всякую. Не стоит внимания, господин…
– А все-таки? – спрашивает Марк.
Тиуториг улыбается.
– Что вы все умрете. Умрете. Умрете. Мы всех вас убьем. – Проводник оглядывает всадников, насупленных и помрачневших. – Я же говорил, не обращайте внимания.
3 
