17 
– Раз тебе нехорошо, ты, надо полагать, не останешься на ночь? – съязвила Мишель.
– Да, не останусь. И не только на эту ночь.
– Как я должна это понимать?
– Так, что я разрываю нашу помолвку. – Он выключил двигатель, и она встретила взгляд его очень ясных, холодных глаз. – Мишель, мы с тобой не подходим друг другу.
– И что же заставило тебя прийти к такому заключению?
Мишель была до глубины души возмущена столь прямым отказом.
– Есть несколько причин. А последней каплей моего терпения стала ваша сегодняшняя интимная встреча с Питером Оуэном. Теперь я знаю, как ты представляешь себе свою будущую семейную жизнь.
Мишель быстро оправилась от удара, хотя голос, когда она заговорила, то и дело срывался.
– Алекс, да это же глупая болтовня! Питер – пустой человек, ни о каких взаимных чувствах не может быть и речи. – Она сжала рукой колено Алекса – Ты же знаешь, как я люблю тебя.
Он спокойно убрал с колена ее руку.
– Я гулял вокруг дома. А ночью голоса далеко разносятся. И другие звуки тоже. Устраивать сцену я не захотел и вернулся в дом.
Мишель поняла, что отрицать бесполезно.
– Послушай, Алекс, это вовсе не то, что ты подумал. Мы с Питером были любовниками до того, как я встретила тебя. С тех пор между нами ничего не было и никогда не будет. Мы просто…
– Вспоминали старые времена? И нежно прощались?
– Это ничего не значит! – закричала Мишель.
– Как и любая измена, которая совершается тогда, когда у тебя в одном месте зачешется. – Он покачал головой. – У меня о браке другие представления. Лучше пойдем каждый своей дорогой.
– Понятно, путь себе расчищаешь. Чтобы можно было с чистой совестью волочиться за Джиной Терлицци?
Как ни смешно, но она была не далека от истины.
Мрачное молчание, последовавшее за ее репликой, придало ей сил для новой атаки:
– Не будь дураком, Алекс. Если она тебе так понравилась, трахни ее разок-другой, и дело с концом.
– Ты получишь индульгенцию за свой грешок, и мы обо всем забудем, так?
В это мгновение Алекс всей душой ненавидел Мишель за присущее ей презрение к понятиям чести и чистоты.
– Не надо, ради бога, капать мне на мозг! Это как со сластями. Соблазнился – откусил – пошел дальше.
– Спасибо за то, что познакомила меня со своими взглядами на жизнь. Вот только я не имею желания разделять их.
– Да ладно тебе! Я, по крайней мере, говорю честно, – не сдавалась Мишель. – То, что было у меня с Питером, закончено. Даже если мы и поцеловались с ним, что тут такого? Разве нельзя поцеловать друга? Ты лучше на себя посмотри! Увидел смазливую певичку и распустил слюни. Тьфу! Кое-что ударило тебе в голову, а кровь – в другую часть твоего тела. Мне-то понятно, почему ты вдруг отправился гулять. Обзавидовался и разозлился, что я получила то, чего тебе самому хотелось.
В ее глазах горит убежденность.
Но она ошибалась.
Он никогда не использовал бы Джину Терлицци таким образом.
Никогда!
Алекс молча выбрался из машины, обошел ее и открыл дверцу пассажирского сиденья.
– Я не выйду, пока мы не объяснимся, – окончательно разъярившись, воскликнула Мишель.
– Объяснение закончено. Мне больше нечего сказать тебе, Мишель.
С тяжелым вздохом она отстегнула ремень, вылезла из машины и встала перед ним.
– Подумай как следует, Алекс. Я не верну тебе обручальное кольцо.
– Оставь себе, – равнодушно отозвался он. – Назовем это издержками производства. Но только пусть тебе никогда не приходит в голову, что наши отношения могут возобновиться.
Он захлопнул дверцу машины, как бы ставя точку после последней фразы.
– Скучно в постели с одной гордостью, Алекс.
– Лучше так, чем быть женщиной-однодневкой из списка Питера Оуэна. – Он кивнул в сторону дома. – Тебя проводить до двери?
Она насмешливо улыбнулась.
– Нет. Лучше я тебя провожу. Возможно, ты еще не доедешь до дома, как передумаешь.
– Даже не надейся!
– Сволочь!
Что ж, она предпочитает отбросить любезности. Он не станет возражать.
Алекс холодно поклонился и вернулся за руль, окончательно отсекая Мишель Бэнкс от своей жизни.
И даже ни разу не оглянулся.
Он не собирался ехать к Джине Терлицци.
Просто случилось так, что она осталась на ночь в Кинг-Касле.
А он просто возвращался домой.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Джина проснулась от плача Марко. Только через несколько секунд бледный свет ночника напомнил ей: она находится в Кинг-Касле, в детском крыле, и Марко спит в смежной спальне.
17 
