Последние отзывы

  63  

Мне не хотелось быть впутанным в его сумасшествие, и, хотя по встречной полосе приближалась машина, я выехал на дорогу, петляя, как неопытный новичок. Велосипед качнуло в сторону, но я нажал на педали, стараясь быстрее набрать скорость. Автомобиль издал звуковой сигнал. Сумятица света и шума ошеломила меня. Я почувствовал порыв ветра от проехавшей машины и через секунду, обернувшись, увидел, что демонстрант прекратил погоню. Он стоял посреди шоссе и, грозно подбоченившись, смотрел мне вслед.

Понимая, что скоро начнет темнеть, я старался держать высокую скорость. В лицо бил сырой холодный воздух, но движения ног не позволяли мне замерзнуть. Я проехал съезд в аэропорт и помчался вдоль опушки леса. Его широкие противопожарные просеки тянулись вдаль, как боковые нефы кафедрального собора. Вряд ли Макэра отважился бы на такую прогулку — он не выглядел любителем велосипедов. А чего именно хотел добиться я? Наверное, вымокнуть до нитки. Немного устав, я снизил скорость. Дорога проходила мимо белых деревянных домов и аккуратных полей Новой Англии. Я без труда представил себе, что в них по-прежнему жили женщины в строгих черных шапочках и мужчины, считавшие воскресенье праздничным днем, в который надлежало надевать костюм, а не снимать его.

На окраине Западного Тисбери я остановился в переулке Шотландца и сверился с направлением. Небо пугало надвигавшейся грозой. Ветер стал еще сильнее. Он едва не вырвал карту из моих рук. Фактически я был готов повернуть назад. Но мне показалось глупым сдаваться на самом финише, поэтому я снова сел на жесткое сиденье и закрутил педалями. Через две мили появилась развилка. Я съехал с шоссе и повернул налево к морю. Дорожка, ведущая к бухте, напоминала подъездной путь к вилле Райнхарта — все те же пруды, заросли карликового дуба и дюны. Единственным отличием были дома. Заколоченные на зиму, они в основном пустовали, но над парой труб поднимались тонкие вымпелы коричневого дыма. Проезжая мимо одного окна, я услышал радио, игравшее классическую музыку. Концерт для виолончели. И тут начался дождь — резкий и сильный. Холодные капли, похожие на град, разбивались о мое лицо и руки, наполняя воздух запахами моря. Какое-то время они поодиночке падали в пруд и шумели в зарослях вокруг меня. А затем внезапно, словно рухнула какая-то воздушная дамба, дождь хлынул сплошным потоком. Я вспомнил, почему мне не нравились велосипеды: они не имели крыш и ветровых стекол. У них не было калориферов.

Лишенные листьев веретенообразные кустарниковые дубы не давали никакой надежды на укрытие. Двигаться дальше было невозможно: видимость сократилась до нескольких метров. Я спешился и направился к низкому деревянному забору, намереваясь прислонить к нему велосипед. Моя двухколесная техника потеряла опору и с грохотом упала в лужу, вращая задним колесом. Не став поднимать велосипед, я побежал по шлаковой дорожке — мимо флагштока и к веранде дома. Там, под крышей, я наклонился вперед и яростно встряхнул головой, избавляясь от воды в волосах. Неожиданно за моей спиной раздался собачий лай. Дверь затряслась под напором мощных лап и когтей. Я думал, что в этом доме никто не жил — во всяком случае, он казался необитаемым. Однако в пыльном окне, затуманенном москитной сеткой, промелькнуло луноликое лицо, и через несколько секунд дверь открылась. Пес выбежал на веранду.

Я не люблю собак с такой же силой, с какой они не любят меня. Тем не менее я изо всех сил старался выглядеть очарованным этим лающим комком белой шерсти. Мне хотелось успокоить его владельца. Судя по коричневым пятнам на коже, по сильной сутулости и шишковатому черепу, проступавшему под поредевшим скальпом, старик уже подходил к девяностолетнему возрасту. Его одежда состояла из опрятного спортивного костюма, шерстяной кофты, застегнутой на все пуговицы, и клетчатого шарфа, который был обмотан вокруг тонкой шеи. Смущенно запинаясь, я начал извиняться за то, что нарушил его покой и уединение, но старик оборвал меня на полуслове.

— Ты британец? — спросил он, смерив мою фигуру косым взглядом.

— Да.

— Тогда все нормально. Ты можешь рассчитывать на убежище. На бесплатный кров.

Я плохо знал Америку и не мог судить по его акценту, откуда он был родом и чем занимался в жизни. Но мне показалось, что этот человек, перед тем как честно уйти на покой, работал на хорошо оплачиваемой должности. Иначе он не смог бы жить на острове, где даже лачуга с наружным туалетом стоила не меньше полумиллиона долларов.

  63