Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
48 
Я купил номер «Нью-Йорк таймс», прошел в ресторан и, выпив залпом три стакана апельсинового сока, развернул газету. Информация о Лэнге больше не была упрятана в разделе международных новостей. Ее разместили на первой странице.
СУД ПО ВОЕННЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЯМ
СОБИРАЕТСЯ ВЫНЕСТИ ВЕРДИКТ
О БРИТАНСКОМ ЭКС-ПРЕМЬЕРЕ
ПОДРОБНЫЙ ОТЧЕТ ЧИТАЙТЕ
В ДНЕВНОМ ВЫПУСКЕ
Бывший министр иностранных дел утверждает, что Лэнг благословил ЦРУ на использование пыток.
Лэнг опубликовал громкое заявление, в котором заявил… (Прочитав свой текст, я почувствовал трепет гордости). Он «умело ушел в защиту», «отражая удар за ударом» — начиная с «якобы случайной гибели близкого помощника, который утонул чуть ранее в этом году». Нынешний скандал «привел в замешательство» правительства Великобритании и США. Тем не менее «крупный чиновник в администрации президента» сообщил, что Белый дом продемонстрирует лояльность человеку, который прежде был ближайшим союзником Америки. На условиях полной анонимности высокопоставленный источник добавил: «Он сражался там за нас, и мы теперь будем защищать его здесь».
Читая последний абзац, я едва не подавился кофе.
Запланированная на июль публикация сенсационных мемуаров мистера Лэнга перенесена теперь на конец апреля. Комментируя десятимиллионный контракт на эту книгу, Джон Мэддокс, главный исполнительный директор «Rhinehart Publishing Inc», сказал, что рукопись в данный момент проходит заключительный этап редактирования. Вчера в телефонном интервью мистер Мэддокс заверил «Нью-Йорк таймс», что мемуары британского экс-премьера станут мировым событием в издательском деле. «Будучи одним из лидеров западной цивилизации, Адам Лэнг даст захватывающий и полный отчет о войне с терроризмом».
Я сложил газету, встал из-за стола и с достоинством прошел через фойе, аккуратно обходя зачехленные видеокамеры, двухфутовые объективы и ручные микрофоны в их шерстяных ветрозащитных кожухах. Среди представителей четвертого сословия[25] царила веселая, почти праздничная атмосфера, напоминавшая приподнятое настроение зажиточных горожан восемнадцатого века, которые собрались в хороший денек у виселицы перед казнью провинившегося дворянина.
— В телевизионных новостях сказали, что пресс-конференция в Гааге начнется в десять часов по восточному времени! — крикнул кто-то из репортеров.
Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, я вышел на веранду и позвонил литературному агенту. Трубку снял его помощник: Брэд, Бретт или Брэт (не помню точно, как звали этого парня). Рик менял свой персонал так же часто, как жен. Я сказал, что хотел бы поговорить с мистером Риккарделли.
— Он только что уехал из офиса.
— Куда?
— На рыбалку.
— На рыбалку?
— Он сказал, что будет перезванивать в офис на тот случай, если поступит какое-нибудь важное сообщение.
— Чудесно! А где он?
— В тропическом национальном заповеднике Боумы.
— О боже! Где это?
— Вы так настойчиво…
— Где это?
Брэд, Бретт или Брэт обиженно засопел:
— На Фиджи.
* * *
Минивэн поднялся на холм, оставив позади книжный магазин Эдгартауна, маленький кинотеатр и китобойную церковь. Выехав из города, мы свернули налево к Западному Тисбери, а не направо к Виньярд-Хейвену. Это, по крайней мере, предполагало, что меня везли в особняк, а не депортировали из страны за нарушение закона о государственной тайне. Я сидел позади водителя-охранника, придерживая рукой свой чемодан, который лежал на сиденье рядом со мной. Молодой парень был одет в гражданскую форму, состоявшую из серой куртки на «молнии», серых брюк и черного галстука. Его глаза встретились в зеркале с моим взглядом, и он, поморщившись, дал мне понять, что дела идут паршиво. Я тоже поморщился, соглашаясь с ним, и затем, чтобы уклониться от разговора, нарочито уставился в окно.
Вскоре мы оказались на равнинной местности. Рядом с шоссе тянулась велосипедная дорожка. За ней простирался однообразный лес. Мое бренное тело находилось на Мартас-Виньярде, но ум блуждал в южной части Тихого океана. Размышляя о Рике, отдыхавшем на Фиджи, я изобретал изысканные и унизительные способы его убийства, когда он вернется назад. Рациональная часть меня понимала, что я никогда не совершу подобного злодеяния (да и почему ему не съездить на рыбалку?), но в это утро мой иррациональный ум довлел над трезвым рассудком. Наверное, я просто боялся. А страх влияет на суждения человека еще больше, чем алкоголь и истощение сил. Я чувствовал себя обманутым, удрученным и брошенным на произвол судьбы.
48 
