Особенно,... 
45 
Потом были танцы, где ему пришлось изображать внимательного кавалера. Танцевал он хорошо, и Инга цвела от счастья. Тетушки, для которых он уже стал членом семьи, одобрительно улыбались. Мать несколько раз принималась о чем-то шептаться с дочерью, поглядывая на него, и он догадывался, что речь шла о прочности их отношений, а вообще-то всё сводилось к одному вопросу: когда же свадьба?
Он вспомнил, что ему уже тридцать и подумал: а почему бы нет? Мать точно будет довольна: Инга должна понравиться ей по всем статьям. Они одного круга, что, по мнению матери, в браке главное.
Потом они ехали домой, и Инга дотошно расспрашивала его о семье, о родне. Он не сказал, что отец ушел от матери, предположительно, к его бывшей свекрови. Зачем портить добродетельный образ семьи? Развод родителей – пятно на детях. Потом она начала деликатно выяснять его дела.
– Почему ты не купил квартиру?
На это ответить было легко.
– Не хотел покупать плохонькую, а на хорошую денег не хватало. Я ведь не прошу денег у родителей, живу на свои.
Она уважительно примолкла, как бы полностью одобряя его стиль жизни, потом продолжила:
– Ты оставил свою квартиру жене?
Он честно признал:
– Ничего я ей не оставлял. Квартира была отцова. Насколько я знаю, он ее переписал на ее имя.
Еще немного помолчав, Инга задала убийственный вопрос:
– Ты ее любил?
Он растерялся. Раньше, еще год назад, он точно знал, что никогда Сашку не любил, так, подвернулась не вовремя, но сейчас уже ничего не знал наверняка. И какая теперь разница – любил, не любил? Ничего не вернешь.
Он не ответил, и Инга разочарованно отвернулась к окну, прекратив однобокий разговор. Он не прерывал молчание, быстро ведя машину. Почему-то захотелось курить. Хотя он принципиально не курил с тех самых пор, как прочитал в Вестнике ВОЗ, что табак – это вид наркотика и что Россия – страна бытовых наркоманов.
Быть как все не хотел, поэтому курить бросил. Ему тогда было лет девятнадцать. Может, просто не втянулся еще как следует, потому что это удалось ему как-то подозрительно легко.
Зайдя в квартиру, решил сгладить впечатление от своей недавней холодности. Притянув Ингу к себе, одним длинным рывком расстегнул молнию на спине, и платье серебристым облаком скользнуло к ее ногам, оставив на его обозрение стройные ноги в тонких чулках с кружевными подвязками, полупрозрачные трусики и туго зашнурованный корсет, поддерживающий красивую упругую грудь. Зрелище было впечатляющим, и он охотно впечатлился.
Уже потом, поглаживая влажноватую от чувственных содроганий кожу лежащей рядом с ним девушки, рассеянно подумал: почему он чувствует всё ту же пустоту в душе? Да что ж это такое?! Почему ему, по большому счету, совершенно всё равно, что за женщина рядом с ним?
Он недовольно сжал губы и решил больше не рыпаться – какая разница, с кем жить, если со всеми он чувствует одно и то же. Был, правда, один момент, когда ему было очень хорошо с Сашей, но стоило ли из-за этого сомнительного, а возможно, и померещившегося ему мгновения пытаться возобновлять с ней отношения? К тому же она гордая особа и вряд ли согласится на ни к чему не обязывающие встречи, а на большее не согласен он.
Упрямо закрыл глаза и приказал себе спать, но, несмотря на усталость, возбуждение мешало успокоиться и уснуть. Он взглянул на белеющее в темноте лицо лежавшей рядом с ним девушки. Оно было очень привлекательным, но чужим.
Попытался вспомнить, казалось ли ему чужим лицо Саши. Определенно – нет. Чужим оно не было никогда. Понимая, что играет с огнем и вот-вот откуда-то изнутри нахлынет сожаление, он выключил сознание, как лампочку, назло себе притиснул поближе ненужную женщину и постарался уснуть.
Засыпая, Инга думала только об изумленном лице матери, которая, узнав, что Юрия уважает ее собственный муж, тотчас прониклась к нему благожелательностью и несколько раз пыталась топорно выяснить, намечается ли свадьба. Инге казалось, что свадьба будет, вопрос только во времени. Уже одно то, что Юрия признал ее отец, давало ей статус почти официальной жены. Ну, а дальше дело терпения.
Надо быть милой, даже очаровательной, чтобы Юрий понял, что лучше ее ему никого не найти. Ее несколько смутило молчание, последовавшее за ее вопросом о первой жене, и она решила быть осторожнее. Ни к чему ворошить старые раны. Стала припоминать, кто же еще знает семью Юрия и может рассказать о ней больше, чем любовник, тщательно просеивающий выдаваемую ей информацию через мелкое сито.
45 
