102 
— А что объявим-то, Женя? — спросила она улыбаясь. Но он оставался серьезен.
— Объявим, что мы любим друг друга и ты завтра же уезжаешь со мной!
— Уезжаю? Куда?
Он назвал ее родной город на Волге. Она удивилась.
— Как? Почему?
— Потому что я там служу. В летном полку, за рекой. Я старший врач полка. Мне там дали квартиру. Даже не квартиру, а целых полдома с отдельным входом.
— Я и не знала! — удивилась она. Все думала, он мальчишка, а он — старший врач полка! — И тебе нравится?
— Честно говоря, нет. Но призвали, сам постарался, пришлось служить. Конечно, кое-какой опыт я приобрел, хотя хирургической практики там нет почти никакой. Солдат теперь мало, а летчики — ребята здоровые. Но пока я не жалею. Впервые в жизни у меня есть свой дом. Не родительская квартира, а дом. На отшибе, на краю летного поля, но все равно он мой. Во дворе два тополя и детская качалка. Мой предшественник был человек семейный, сделал для детей. И — ничего больше, только степь вокруг. Но знаешь, летом там так хорошо пахнет… То ли солнце, то ли полынь, то ли другая какая трава, но такого чудного запаха до этого я не знал. Осенью я езжу на охоту на уток…
Она радостно засмеялась.
— Рассказывай! Мне знакомо это все с детства. Это ведь моя родина. В этом городе на Волге я росла и училась, там закончила институт…
Он удивленно смотрел на нее. Он этого не знал.
— Правда?
— Конечно.
— То-то мне там хорошо, как нигде! Ну, значит, поедем в родные места! А я боялся, что ты москвичка, тебе в степи не понравится!
— Какой ты милый! — Она с умилением поцеловала его в лоб. — Но что я в степи буду делать? Ведь я сбежала оттуда почти в двадцать четыре часа, когда меня пальчиком поманил мой теперешний муж. Ведь я дьяволу душу отдам на заклание за то, чтобы быть тем, что я есть. Никто ведь ничего в нашей жизни не приносит нам на блюдечке. И мне пришлось побороться за свое место. Потеснить того же Льва Андреевича Мытеля, тебе известного. Но зато я стала Натальей Нечаевой. А кто я буду там, в твоих степях? Сумасшедшая тетка, погнавшаяся за любовником в степную далекую глушь. Нет уж, Женечка, ты не глупи. Я тебя там за два дня разлюблю и сбегу ровно через неделю. Или через две недели ты разлюбишь меня. Он сидел на кровати и смотрел на нее молча, во все глаза.
— И потом, у меня все-таки есть муж, — продолжала она. — Я с ним живу, как бы там ни было. Он иногда поступает со мной непростительно, в этом ты прав, но когда долго живешь вместе, принимаешь любовь за неизменную величину и не идешь на поводу у сиюминутного желания разбить мужу голову чем-нибудь тяжелым.
Она усмехнулась, видя, что он смотрит на нее с нескрываемым удивлением.
— Поживи с мое, узнаешь, что люди так и норовят сделать друг другу больно, — говорила дальше она, — и против этого не попрешь. Это срабатывает инстинкт самосохранения. Невозможно всегда оставаться ангелом, если в натуре им не являешься. Я поняла, свои желания подавлять нельзя, даже если они и выглядят перед другими по-свински. Подавление желаний приводит к раздражению, болезням и комплексу неполноценности. Поэтому самое лучшее, что можно сделать, когда близкие поступают вразрез с твоими желаниями, — смириться с ними и наплевать на то, что они делают. Или не смириться и уйти от них. Два варианта. Я выбрала первый. Вот поэтому я и не виню ни в чем своего мужа. И поэтому я и была сейчас здесь с тобой.
— Так, значит, ты сейчас была со мной, чтобы отомстить мужу?
— Нет, — не задумываясь ответила она, — конечно, нет. Я была с тобой, потому что я хотела тебя любить, не думая и не размышляя. И я тебе благодарна, хотя, милый Женечка, никуда с тобой не поеду. Расстанемся здесь. Но скажи, — она посмотрела на него с некоторой тревогой и интересом, — я тебе все-таки нравлюсь?
Он не понял, о чем она спрашивает, и ответил:
— Да. Но я не думал, что ты так цинична. Наташа весело засмеялась.
— Милый, это еще не самый большой мой недостаток. Когда ты познакомишься со мной поближе, ты увидишь, что недостатков у меня гораздо больше, чем достоинств. Наверное, я могу превратить жизнь любого мужчины в ад. Но сейчас, сегодня я тебя искренне любила!
Он смотрел на нее, еще не понимая.
— Ну, вставай, пошли. — Она потянула его за руку. — Должен вернуться мой муж. И у меня, кстати, нет никаких угрызений совести на его счет.
— Ты ведешь себя так, будто знаешь, что мы не встретимся больше. — Он смотрел на нее с недоверием.
102 
