Особенно,... 
150 
— Вену, вену! Полую вену отодвигай! — гулко раскатывался в голове Аркадия густой голос заведующего отделением. Второй хирург как бы вторил ему — он разговаривал и глуше, и тише.
— Отодвинул. Держу. Изолировал! — отзывался он, и Барашков каким-то внутренним зрением видел лежащие отдельно, на всякий случай приготовленные специальные иглы для сшивания сосудов. Кровотечение из полой вены для Тины было смерти подобно! Аркадий задерживал собственное дыхание, будто спускался с «американских горок». Как будто это могло помочь!
— Я в надпочечнике опухоли не вижу, нет! — раздался через некоторое время голос заведующего. С хирургической стороны до Аркадия дошло напряженное молчание. Он поднял голову, посмотрел на докторов внимательнее.
— Как это нет? — У Аркадия просто остановилось дыхание, когда он представил себе, что вдруг они допустили какую-то ошибку и вместо нужных действий подвергли Тину зря и наркозу, и самой операции.
Он произнес это вслух, как можно более спокойным голосом.
— Да видели мы все на картинке-то, — отозвался заведующий. — На картинке одно, а здесь… Где она? Не больно-то прощупаешь под капсулой. Все в крови, капсула плотная, скользкая. Еще не хватало здоровый надпочечник удалить. Вот будет номер! Какого была размера опухоль-то?
Он спросил это, чтобы уточнить, хотя сам перед операцией смотрел картинки не один раз.
— Небольшая. В разных проекциях от нуля семи до одного сантиметра.
— Ну, может, вот здесь тогда… — Скользящими пальцами в перчатках хирург пытался осторожно нащупать под капсулой уплотнение.
— Не давите сильно-то! — сказал Барашков, с беспокойством посмотрев на хирургов. — Вы давите — надпочечник реагирует, давление скачет! Сейчас зашкалит и рухнет вниз!
— Что же, мы будем надпочечник без опухоли удалять? — отозвались хирурги.
— Сердце останавливается, — сказал Барашков. — Погодите чуть-чуть!
— Ну, блин, с вами, докторами, всегда все не по-человечески! — сказал второй хирург.
— Вот, оказывается, где она! — сказал вдруг первый, и Барашков, посмотрев на него, понял, что тот нашел опухоль и принял решение. — Держи давление! — Хирург кивнул в сторону Барашкова. — Сейчас будем перевязывать надпочечниковую вену!
— Готов я, — сказал Аркадий и ввел в подключичный катетер порцию необходимого лекарства.
— Поехали, — отозвался хирург.
Щелкнули зажимы, пережимающие сосуд в двух местах, второй доктор наложил лигатуры, проверил их на прочность, Барашков вдохнул, задержал дыхание… и в этот момент сосуд в нужном месте пересекли.
— Теперь выделяем надпочечник, — сказал хирург. — Аркадий, не зевни!
Дальше дело пошло быстрее. Сосуды клетчатки доктора быстро коагулировали термокоагулятором, почку отодвинули и осмотрели, надпочечник выделили и через несколько минут, приподняв на зажимах, отсекли и бросили в лоток. Лоток подхватила сестра и тут же перебросила из него надпочечник в банку Михаила Борисовича. Самая сложная для хирургов часть операции была выполнена. От начала операции прошло пятьдесят восемь минут. Хирурги начали ушивать рану. Но Аркадий знал, что, как только надпочечник удалят и он перестанет выделять в кровь гормоны, давление резко упадет. Так и случилось.
— Давление на нуле! — сказал Барашков. В сущности, ему теперь не к кому было обратиться, кроме себя. Хирурги сделали свою работу. Он должен справиться со своей. Все теперь зависело от него. И от Тининого сердца. Он должен был правильным введением лекарств побороть процесс падения давления, процесс плохо управляемый, драматический, по сути. Лекарства у него были подготовлены. Справится ли Тинино сердце, вот в чем вопрос.
Хирурги на мгновение зависли над раной, приподняли в неподвижности локти, посмотрели на него.
— Ну, что у тебя? — каким-то обыденно-скучным из-за скрытой тревоги голосом спросил старший хирург. — Подождать нам, что ли?
— Нет, не останавливайтесь! Шейте скорее! — отозвался Аркадий. Доктора опять склонились над раной и начали методично работать зажимами и иглой.
Рану ушивали последовательно, пластами, стараясь соединить ткани как можно бережнее, прочнее и аккуратнее. Барашков добавлял одних растворов, уменьшал количество других. Тянулись мучительные минуты. Хирурги работали молча. Под светом лампы обоим уже было нестерпимо жарко. Пот лил ручьями, сестра еле успевала тампонами промакивать им лбы. У Аркадия, наоборот, зверски замерзли ноги.
150 
