Последние отзывы

  27  

Около трех часов ночи подал голос мобильник Салавата.

– Командир зовет, – сообщил Салават. – Фонька, не скучай! Грей попку, скоро приду.

Лязгнул железный люк, щелкнул замок. Подвал погрузился в темноту: лампу Салават унес с собой.

– Команда по камере – отбой! – распорядился Коля Козлов.

Но поспать им не удалось.

Не прошло и пятнадцати минут, как подвал снова откупорили.

– Быстро на выход! – приказали сверху.

Фонька привычно заскулил, не ожидая, естественно, ничего хорошего, но, получив пинка от Козлова, бодро вскарабкался по лестнице.

– Ты – свободен, – бросил Козлову тот, кто их выпустил.

Коля не заставил его повторять дважды. Миг – и его уже нет. Фома было устремился за ним, но окрик «Фонька, на месте!», его остановил. Далее секретарь Хлебалова с изумлением пронаблюдал, как его самый страшный тюремщик снова запер люк. И снова открыл… ломиком свернув крепления засова.

– А теперь пошли, – распорядился он, пинком направив Фоньку к дверям.

Фома жалобно вякнул и без лишних слов (задавать посторонние вопросы его напрочь отучили) выскочил во двор. Там испускал зловонный дым видавший виды фургончик-«фольксваген». Тюремщик загнал Фому внутрь и запер, посулив много нехорошего, если заключенный не будет сидеть тихо.

Фома сидел тихо, и спустя час с небольшим его снова выпустили наружу.

Свет автомобильных фар ударил в лицо. Хлебаловский секретарь зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел прямо перед собой, вернее над собой, квадратную физиономию Вени Застенова.

– Ну и воняет же от тебя, пидор, – брезгливо процедил Веня. – Пацаны, у меня в багажнике мешок для трупа лежит: упакуйте этого.

После таких слов полностью ослабевшего и по этой причине завонявшего еще больше Фому упаковали в пластиковый мешок для перевозки покойников (правда, молнию задернули не до конца) и засунули на заднее сиденье джипа.

А Застенов в это время дискутировал с тем, кто привез Фому.

Суть диспута сводилась к тому, что Стена желал лично принять участие в нейтрализации шайки Ваньки-мстителя и обеспечить сохранность двух персон, которых никитский князек желал заполучить живыми. А оппонент Вени полагал, что управится с акцией самостоятельно, а сохранность указанных персон – это уж как выйдет.

Наконец пошли на компромисс. Предатель пообещал, что Шелехов-младший в любом случае уцелеет, а Бессонов – как получится. Аванс за «работу» останется прежним, а вот сумма первоначального гонорара будет удвоена.

Условия обмена тоже оговорили в подробностях. Предатель был человеком опытным и отлично знал, что большинство заказчиков склонны расплачиваться не деньгами, а пулей.

Фома, вымытый и переодетый, предстал перед Хлебаловым через два часа. Но ничего путного сказать не смог. От счастья, что его страдания закончились, у Фомы совсем поехала «крыша». Он смеялся и плакал, норовил поцеловать Хлебалову руку (тот брезгливо отстранялся), пускал сопли и слюни… Через три минуты рассвирепевший хозяин выставил своего вновь обретенного секретаря вон и вызвал Застенова.

– Мои поздравления, Николай Григорьич! – поприветствовал Веня свежеиспеченного молодожена. – Долгих счастливых лет, трех сыновей и…

– Киллер где? – хмуро перебил его Хлебалов.

– Мы договорились… – начал Застенов.

– Хрена пупырчатого вы там договорились! – взревел никитский князек. – Я тебе что сказал! Привезти его мне! Ёш твою натрое! ПРИВЕЗТИ ЕГО МНЕ!

– Но… – пробормотал Веня. – Мы же…

– СЮДА!!! – заорал Хлебалов. – КИЛЛЕРА!!! ЧТОБ ЧЕРЕЗ ЧАС БЫЛ!!!

– Есть! – по-военному отчеканил Застенов. Никогда он прежде не видел, чтобы его хозяин настолько выходил из себя. – Разрешите выполнять?

Последующий матерный рык Веня расценил как разрешение и отправился вызванивать предателя-киллера, на ходу придумывая, как бы так все обставить, чтобы тот не послал его подальше, а рискнул явиться на личную аудиенцию к его хозяину.

– Я не хочу работать ни на кого, – сказал предатель. Голос у него был негромкий и равнодушный. Застенов все-таки сумел его уговорить. Отдал в залог тридцать тысяч – все, что было в наличке. И вот сейчас предатель сидел напротив Хлебалова.

– Чего же ты хочешь? – Голос никитского князька тоже был спокоен, но Застенов видел, что его хозяин предельно напряжен и сосредоточен.

– Двести штук, – сказал киллер. – Вы получаете шесть голов и одного живого Шелехова.

  27