Последние отзывы

  49  

– Не думаю, что она захочет сейчас вас видеть, сэр, – сказал герцог. – Помогите Пруденс собрать вещи, а я позабочусь о Корделии.

– Иди сюда, детка! – услышала она жалобный крик отца. Она распахнула дверь, вышла и захлопнула ее за собой. Корделию не волновали взгляды постояльцев в общей зале. Она взяла свою накидку, набросила ее на плечи и вышла на улицу.

Мороз не мог остудить ее ярость. Она брела по промерзшей улице и бормотала:

– Дура! Идиотка!

Как она могла быть настолько слепа! Она старалась спасти их обоих от нищеты и рассчитывала на какую-то благодарность. И отца она представляла совсем не таким, каким он оказался на самом деле. Она думала, что он пытается бороться с горем, поэтому не в силах с собой сладить. Но все было иначе.

Она натянула капюшон пониже, но никак не могла справиться с завязками. А он, он забыл про все, что она для него сделала, и видел в ней лишь помеху. И она не понимала этого! Напрасно старалась!

Она была настолько поглощена своим горем, что даже не слышала, что герцог идет за ней, пока он не догнал ее. Он не пытался остановить ее, даже не дотрагивался до нее. Просто шел рядом, засунув руки в карманы и глядя вперед.

Они шли некоторое время молча, только снег хрустел под ногами. Его, казалось, не беспокоило ее молчание, а она была в таком негодовании, что даже не могла облечь его в слова.

Ветер наконец пробрал ее до костей, но и остудил ее гнев. Она замедлила шаг. Они дошли уже до окраины городка, домики стали попадаться реже и реже. На перекрестке она свернула на пустынную колею, и вскоре они уже шли по проселочной дороге, которая привела их к замерзшему ручью.

Она остановилась под раскинувшим голые ветви дубом и стала смотреть на ледяную ленту ручья. Руки она засунула под мышки, чтобы хоть немного согреться. Тишина, окружавшая их, дала ей силы, и она наконец заговорила.

– Вы были правы, – прошептала она, не поднимая на него глаз.

– В чем?

Звучавшая в его голосе нежность странным образом успокоила ее.

– Сами знаете в чем. И про отца, и про меня, про все… – Она вдохнула холодный воздух. – Каждое утро я его лечила, помогала ему справляться с последствиями его пьянства. Я писала за него проповеди, вместо него посещала больных, придумывала оправдания его поведению и уверяла себя, что в один прекрасный день он бросит пить. Но ведь этот день не настанет никогда.

Она наконец повернулась к нему, ожидая увидеть на его лице самодовольную улыбку. Но он смотрел на нее задумчиво, даже немного растерянно.

– Да, кажется, не настанет. Чем больше вы будете потакать ему, тем большего он будет требовать. Лучше дать ему волю, не то он и вас погубит. Если он погубит себя, что ж, значит, так суждено.

Он говорил о том, чего она в глубине души боялась больше всего, и все это было правдой.

Прошло некоторое время, прежде чем она смогла заговорить.

– Ведь это я сделала его таким, не так ли? И все потому, что хотела скрыть ото всех его пороки.

– Нет! – В глазах его сверкнули искры гнева. – Вовсе нет! Ваш отец сам выбрал забвение от вина. Вы по-своему пытались отучить его от пьянства. Кто-то, возможно, действовал бы по-другому. Но ничто не поможет, если он сам не захочет бороться со своим недугом.

– Вы говорили, что я должна была дать ему самому разбираться с последствиями.

– Забудьте все, о чем я говорил. – Ласково взглянув на нее, он протянул руку в перчатке, чтобы убрать прядь волос с ее лба. – Я не учитывал того, насколько вы к нему привязаны, считал его всего лишь старым эгоистом, которому, кроме выпивки, ничего не нужно, и просто понять не мог, почему вы его защищаете. – Он улыбнулся. – Но сегодня в карете я увидел того самого человека, который воспитал вас, и подумал, что, будь у меня такой отец, я бы жизнь положил, только бы оградить его от зла. Дочери трудно быть сильной, когда сила эта требуется на то, чтобы противостоять отцу.

У нее задрожали губы.

– Я… я не знаю, что теперь делать. Моя тактика оказалась неверной. – Слезы застилали ей глаза. – Но все равно я не могу спокойно смотреть, как он спивается.

– Возможно, у вас нет выбора, – ответил он, смотря мимо нее на матовый лед, сковавший ручей. – Порой приходится отойти в сторону, чтобы защитить себя от тех, кто может тебе навредить… даже если это те, кого любишь.

В голосе его слышалась неподдельная горечь. Она смотрела на его побледневшее лицо, искаженное болью.

– Вы говорите как человек, которому самому пришлось отступить в сторону, – тихо сказала она. Неужели он так переживает из-за Ричарда? Или говорит о ком-то другом?

  49