Особенно,... 
67 
Одинокий Саймон, погруженный теперь во тьму… Илейн, цепляющаяся за жизнь с удивительной силой, которая не отпускает ее измученную душу… а в центре этого множества самых настоящих трагедий ее собственное мелкое, ничтожное несчастье, ее страстное влечение к человеку, которому она не могла принадлежать, ее желание хоть какого-нибудь счастья в жизни вместо тех невзгод, которые неотступно преследовали и не отпускали ее.
«Как мы несчастны, – подумала про себя Фенела, – такие противоречивые, такие непостоянные. Чему же тут удивляться, что существуют войны, если человеческое бытие никогда не сопровождалось внутренней умиротворенностью отдельных людей?»
В необъяснимом порыве она повернулась к Николасу:
– Прости меня, Ник. Я часто очень глупо сужу о многих вещах. Может быть, забудем об этом?
Николас взглянул на нее, но Фенела не уловила в выражении его лица ни одного проблеска надежды. Оно было таким, как будто он абсолютно не понял того, о чем она сказала.
– Дело не в том, чтобы забыть, – проговорил он. – Не мешало бы и помнить кое о чем.
Она уже была готова ответить ему, как вдруг дверь распахнулась и в комнату вошла My. В первый раз за все время Фенела не обрадовалась тому, что кто-то прервал ее разговор с Николасом.
Обычно она всегда приветствовала каждый случай, когда ее младшая сестра невольно прерывала разговор с глазу на глаз между ней и Николасом, так как Фенела постоянно чувствовала в такие моменты какое-то смущение от общения с мужем, легкую тревогу от того, что им придется погрузиться в эмоциональные глубины, в которых она чувствовала себя неуверенно.
Теперь же, пока My пересекала комнату, радостно щебеча о своем походе по магазинам, Фенеле в голову пришла мысль, что единственной вещью, которую она ни при каких обстоятельствах не должна потерять, является дружба с Николасом.
В прошедшие недели Фенела еще цеплялась за свою любовь к Рексу. Теперь же наконец он ушел из ее жизни, и она поняла, что обязательно должна сейчас заставить себя больше не думать об этом человеке, позволить ему уйти из своих мыслей так же безжалостно, как она позволила ему покинуть свой дом.
Фенела была достаточно сильной девушкой, чтобы сопротивляться его желанию обладать ею, она нашла в себе достаточно сил, чтобы отказаться от счастья, за которое вынуждена была ранее заплатить огромную цену.
Теперь же ей надлежало найти в себе силы, достаточные для контроля за своим вероломным телом, которое все еще страстно желало Рекса, за своими мыслями, которые неотвратимо возвращались в прошлое.
– Не могу и описать тебе, как обходительны были все со. мной, – тараторила в это время My. – Каждый спрашивал меня о папе; и – можешь представить себе, Фенела? – даже миссис Хупер предложила оставить немного слив, если нам вдруг потребуются фрукты.
Фенела только-только собралась ответить ей, когда My, переведя свой взгляд с нее на Николаса, проговорила:
– Что это с вами обоими случилось? У вас какой-то странный вид. Вы часом не поссорились, а?
– Разумеется, нет, – ответила Фенела.
Но ответ ее прозвучал недостаточно убедительно, и My, взяв Николаса под руку, продолжила:
– Думаю, все это просто нелепо. Вы – два самых лучших человека на свете, и я никак не могу понять, что вы нашли такого, из-за чего можно было бы поссориться.
Николас наклонился и поцеловал My в щеку.
– Проблема заключается в том, My, – сказал он, – что я должен ждать, пока ты повзрослеешь. Ты смогла бы оценить меня. К сожалению, Фенела считает, что я не укладываюсь в ее представление об идеальном муже.
Николас говорил с горечью, и Фенела поняла, как глубоко он был оскорблен, но она также чувствовала, что попытаться найти сейчас подходящие слова для его успокоения было невозможно.
Она взяла пакеты, которые My перед этим поставила на стол, и направилась к двери.
– Я отнесу их в кухню, – проговорила она, но ни Николас, ни My ей ничего не ответили.
Фенела помогла горничной из Уэтерби-Корт сделать чай и, мучимая угрызениями совести, приготовила несколько особенных сандвичей, но когда вернулась в гостиную, там нашла одну только My.
– А где Николас? – спросила она.
– Уехал домой, – ответила My.
Ее сестра в этот момент сидела на подоконнике с открытой книгой на коленях, но, как заметила Фенела, входя в комнату, она не читала. Теперь же My встала с подоконника, и книга с глухим стуком упала на пол.
Она прошла через всю комнату и подошла к Фенеле, затем заговорила, но так тихо, что та едва разобрала ее шепот:
67 
