Особенно,... 
68 
Койка мерно раскачивалась под ней, и убаюканная Мара погрузилась в сон, тем более теплый и томный от того, что снаружи уже вовсю разыгралась буря.
* * *
Желтый корпус юкки стремительно разрезал голубую воду.
– Держи вот здесь! – приказал кормчий.
Санти изо всех сил вцепился в фал, натянувшийся, как струна, едва старик сдвинул румпель. Юкка почти легла бортом на воду.
– Тяни же, тяни! – закричал Хорон.– Тяни, прободи тебя Тур!
Санти всем весом навалился на фал, и юкка немного выпрямилась.
– Молодец! – похвалил кормчий.– Еще немного – станешь заправским матросом!
Санти покраснел от удовольствия. Казалось бы, что ему похвала какого-то «озерного капитана»? Однако ж приятно!
– Хорон,– спросил юноша,– говорят, ты плавал на настоящем морском корабле?
– Плавал! – возмутился старик.– Я был кормчим военного корабля! – Он выплюнул за борт комок хурма[17].
– И ты оставил море? – удивился Санти.
– Оставил! Нет! Оно меня оставило! Гляди! – Хорон задрал безрукавку и показал длинный красный бугор шрама, пересекающий живот наискось от левого подреберья до выпирающей тазовой кости справа.
– Ух-хо! – воскликнул Санти с уважением.– Чем это тебя?
– Топор омбамту! – Хорон опустил безрукавку.– Как рубанул – все кишки наружу.
– Как ты жив остался? – удивился юноша.
– Кто знает? Самому невдомек. В себя пришел – вижу, что живот зашит. И боли нет. Через три дня, правда, прихватило – не дай тебе испытать!
– И кто твой лекарь?
– Лекарь? – кормчий хихикнул.– Не поверишь! Кормчий мой младший. Его работа. Вот слушай!
Шли мы тогда вдоль побережья. Обычный рейд. Видим – на горизонте судно. Омбамтский трехмачтовик. Далеко. Ветер не наш. Думали – уйдет. Однако ж глядим – они к нам курсом фордевинд, на всех парусах. Должно быть, ум у них отшибло – напасть на сторожевик. Эти придурки, как травы своей напыхаются, уж ничего не соображают. Но дерутся – как демоны. Да. Так подошли они, крючья закинули и полезли. Нам же проще: пока они нас на абордаж брали, половины недосчитались. Арбалет, знаешь, с тридцати шагов лупит ого-го! Да. Полезли. Ну, мы их встретили что надо! Мы-то – в доспехах, а пираты – кто в чем. Рубились они, впрочем, знатно. На себе попробовал. Пока я одному полбашки сносил, другой меня топором и достал. Во здоровый жлоб! Кольчугу прорубил, брюхо мне распорол – только и увидел, как кишки наружу вываливаются. А тут еще по голове кто-то меня долбанул, прободи его Тур! И все же час мой еще не настал. Очнулся – брюхо зашито, как старые штаны. Кормчий мой младший постарался. И внутрь мне смолы чудодейственной засыпал. Не пожалел, пес черномордый, дай ему богиня удачи! Смола та – из Урнгура. Дороже золота! Эй, ты там, потрави шкот – ветер ослаб! Да. Ни горячки, ничего. Иному ножом ткнут – и нету. А я, вишь, еще плюхаюсь.
– А во Владение как попал? – спросил Санти.
– То – своя история,– старик порылся в сумке, достал комок хурма, тщательно разжевал и продолжил: – Взяла блажь сынка красноглазой, Муггана, Равахш его пожри, корабль свой завести. И чтоб кормчий у него настоящий был. Послали Ортрана. Знаешь его?
Санти кивнул.
– Приехал он в Фаранг. Начал искать. Да какой же кормчий по собственной воле море на эту яму променяет?
Поболтался наш хольдец по тавернам – никто не желает. А тут подсказал ему один из добрых людей, что всё знают: есть, мол, человек. Кормчий не кормчий, а тебе подойдет.
Я в ту пору совсем духом пал. Живой-то живой, да кто меня с таким брюхом в море отправит? А тут подходит ко мне здоровяк. Поначалу я думал: хочет по доброте кружку калеке налить. Он и впрямь – налил. Поговорили о том о сем. Да. Я-то сразу догадался, что он северянин. По оружию. У нас Звезда Смерти не в ходу.
– Звезда Смерти? – переспросил Санти.
– Не видел, что ли? – удивился старик.– Шест такой, железом обитый, да шар стальной, шипастый, на цепи. Видел ты! Слуга его за Ортраном носит. Да. Поговорили. А тут он мне и предложил.
– А ты что ж, не испугался? – спросил Санти.
Он хорошо знал, что говорят о соххогоях в Фаранге.
– Чего уж мне было бояться! – отозвался старик.– Мне тогда все без разницы было. Да и деньги посулил немалые – командующему эскадрой впору. И какой-никакой – кораблик! – Хорон похлопал жилистой рукой по тонкому борту.– Красноглазому быстро надоело, да меня не гонят. Десятый год тут обретаюсь. Вроде сам по себе. Сам для себя.
– Не страшно? – спросил еще раз Санти.
68 
