38 
— Вы, наверное, очень устали, — молвила Мариста. — А Энтони, я уверена, будет спать до ленча.
— За меня не беспокойтесь, — ответил он. — Однако, я надеюсь, ваш брат сказал вам — никто не должен знать, что я здесь.
— Да, он говорил, что вы хотите сохранить ваш приезд в секрете, — подтвердила Мариста. — И нам так лучше. Во всяком случае, не будет лишних расспросов и сплетен.
Мистер Толмарш посмотрел на Маристу, и его взгляд немного смутил ее.
Желая быть с ним любезной, она вежливо произнесла:
— Для вас и вашей семьи, наверное, было ужасно попасть во французскую тюрьму.
— Да, это было весьма неприятно.
Он говорил медленно, немного растягивая слова, словно хотел придать особое значение сказанному.
— А что ваши отец и мать? Удастся ли и им совершить побег? — поинтересовалась Мариста.
Мистер Толмарш покачал головой.
— Боюсь, это невозможно.
— Надеюсь, война скоро кончится, и они тоже вернутся в Англию.
— Я тоже надеюсь.
Оба надолго умолкли.
Мариста не знала, о чем еще с ним говорить.
— Я вижу вдали большой замок, — сказал наконец мистер Толмарш. — Кто там живет?
— Раньше там жила моя семья, — ответила Мариста, — но теперь он принадлежит графу Стэнбруку.
Мистер Толмарш нахмурился.
— Графу Стэнбруку? Вы уверены, что именно он владелец этого замка?
— Да, безусловно. Кстати, сейчас он там.
— Он сейчас в замке?
— Да, он приехал два дня назад.
Мистер Толмарш недоверчиво глянул на нее и уточнил:
— — Мы говорим о графе Стэнбруке, близком друге его королевского высочества принца-регента и владельце лошадей, которые неизменно побеждают на скачках?
— Мне кажется, вы очень точно описали его! — улыбнулась Мариста.
— Я, и понятия не имел, — медленно проговорил мистер Толмарш, — что он будет "в этом замке. Я думал, он живет в Лондоне.
— Он владеет этим замком и еще многими другими зданиями и поместьями.
— Расскажите мне о замке, — попросил мистер Толмарш. — Вы говорите, он когда-то принадлежал вашей семье, значит, вы должны много знать о нем.
— Немало, — согласилась Мариста. — Он очень древний и был построен еще во времена норманнов.
Мистер Толмарш проявил откровенный интерес, и она поведала ему историю замка.
Когда Ханна принесла завтрак, мистер Толмарш продолжал расспрашивать Маристу о строительстве замка и его особенностях.
Маристе Ханна подала лишь гренки.
Мистеру Толмаршу досталась яичница, и когда он попросил добавки, Ханна вежливо ответила ему, что в это время года куры плохо несутся.
К счастью, масла было в достатке, кроме того, Ханна поставила на стол горшочек с медом, купленным на деревенской пасеке.
Маристу позабавило, что мистер Толмарш посмотрел на домашний хлеб с легким презрением; она вспомнила, как отец говорил, что на завтрак французы наслаждаются круассанами.
Когда они поели и Мариста поднялась, чтобы отнести на кухню тарелки, мистер Толмарш попросил:
— Так как, боюсь, посетить этот красивый замок для меня невозможно, не могли бы вы показать мне хотя бы его план или, может быть, у вас найдутся какие-нибудь книги, в которых есть сведения о том, что и когда в нем строилось?
Мариста улыбнулась.
— Уезжая из замка, мы взяли с собой книги по истории нашего рода, и в некоторых, насколько я знаю, были планы замка со времен норманнского завоевания до нынешних дней.
— Как интересно! — воскликнул мистер Толмарш. — Я бы с удовольствием с ними ознакомился.
«Наверное, он изучает историю, — подумала Мариста, — и весьма прилежен в занятиях».
Решив, что это будет ему полезно, она отыскала нужную книгу и, оставив его в гостиной, пошла на кухню помогать Ханне готовить, пока не подоспеет время идти в церковь.
— Сдается мне, сегодня я в церковь не попаду! — брюзгливо посетовала Ханна. — Нам и самим-то едва хватает, а тут еще лишний рот.
— Может, мне принести чего-нибудь с огорода? — пыталась ублажить ее девушка. — Наверняка найдутся молодая картошка и горошек.
— Лучше переоденьтесь пока для церкви, мисс Мариста, — заметила Ханна. — Надеюсь, в следующий раз мастер Энтони вымокнет до нитки не перед воскресной службой!
— Или в любой другой день, — пробормотала Мариста.
Поднимаясь к себе за шляпкой, она подумала, не разбудить ли Летти, но потом решила этого не делать, так как сестра вечно скучала во время воскресной проповеди, столь длинной и монотонной, что ее никто не слушал.
38 
