Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
32 
– И что же делать? – забираясь головой ему под мышку, спросила Наташа.
– Стать очень большой крысой,– с иронией произнес Андрей, обнимая ее свободной рукой.– Или лаской. Как я.
Надо было сказать ей о Коляне. Стала бы поосторожнее. Но теперь – поздно.
– Что-то я проголодался,– проговорил он.
– Сейчас! – встрепенулась Наташа.– Я тебя покормлю.
– Нет, это я тебя покормлю! – возразил Андрей.– А ты будешь лежать на кровати и смотреть телевизор. В качестве наказания.
Вечер они провели вместе.
И Андрей начисто забыл, что собирался съездить узнать, как там дела у отца Егория.
Ночью, лежа в постели рядом с Наташей (девушка уже уснула), Ласковин думал о том, что вынужденное воздержание дается ему намного легче, чем ожидалось. С чего бы это? Возраст?
Этим вечером Наташа написала стихотворение. Странное стихотворение, такое, что не споешь.
- Надломиться тростинкой —
- Площадным кивком
- Отмахнешься.
- Окликнуть? Отстать?
- Мотылек под ботинком,
- А к свету, ползком,
- Так… чтоб после ночей не считать.
- Подбородком в чугунный
- Литой переплет:
- «Не томи, сторожок, отвори!
- Отпусти! Убегу – ведь никто не умрет!» —
- «Ты умрешь. Прогоришь изнутри».
- Красноглазой бессонницей
- Пестовать впрок
- Петушиное злое словцо.
- Из монашек – в разбойницы,
- Через порог на руках…
- И огонь им в лицо!
- Распояской-распатланкой. Плечи в золе,
- По зеленой соленой воде.
- «Почему они спят?» —
- «Мы одни на земле».
- Быть беде.
Непонятное стихотворение. Непонятное и… нехорошее. Андрею Наташа его не показала. На следующее утро позвонил Корвет:
– Здорово, Спортсмен! Не вдруг тебя вычислишь. Хочешь заработать пять тонн зеленых? Или – десять, если окажешься круче, чем я думаю?
– Замочить кого-то? – спросил Ласковин и засмеялся.
– Это уж как получится! – отозвался лидер «тобольцев» и тоже засмеялся. Дяди шутят.
– Без криминала? – недоверчиво спросил Ласковин. Черт! Пять косых решили бы его финансовые проблемы.
– Чистяк! Твой бизнес, Спортсмен! Считай, работа по специальности!
– Слушаю тебя,– все еще с сомнением произнес Ласковин.
Бандитам, даже таким деловым, как Корвет, он доверял не больше, чем бенгальскому тигру. Деловой, он и есть «деловой». Величина его любви к тебе зависит от аппетита.
Глава двенадцатая
В это утро они с Наташей впервые поссорились. Ласковин даже пожалел о том, что рассказал ей о предложении Корвета. Что может женщина понимать в мужских делах?
Позже, когда ехал к Зимородинскому на дневную тренировку, Андрей уже корил себя за несдержанность. Просто его взбесило, когда Наташа сказала, что пойдет танцевать в кабак. Если ему так уж нужны деньги. Конечно, не пять тонн за раз, но одну в месяц ей уже предлагали. Без интима.
Скажи она это в пылу спора, Ласковин не принял бы близко к сердцу. Но ведь Наташа говорила серьезно.
«Если тебе нужны деньги – я их заработаю для тебя».
Вот тут Андрей повел себя как полный идиот. Взбесился, накричал на нее, под конец хлопнул дверью и уехал. Коз-зел!
Ласковин резко свернул к обочине.
Телефон работал не от кредитки, но Андрей отыскал жетон.
– Наташа…
– Да… – голос серый, как газетная бумага.
– Наташа,– сказал Андрей, до боли сдавливая трубку.– Я дурак. Прости меня, пожалуйста!
– За что? – тем же бесцветным голосом.
– За все. Наташка! Наташа… Я тебя люблю! Честно!
– А я знаю.
Андрей чувствовал по ее дыханию, что – улыбается. И глаза мокрые. Это – пусть. У него тоже мокрые.
– Наташка, ты не уходи, дождись меня, ладно?
– Ладно.
– Целую тебя, моя родная! Пока!
– Приезжай скорей!
Остаток пути Ласковин проехал в какой-то рассеянной эйфории. А за Московскими воротами чуть не боднул в зад «Икарус». Хоть пешком иди, ей-богу.
– Какой-то ты взвинченный,– сказал, поглядев на него, сэнсэй.– Давай, соберись, надо нам поговорить.
– Сейчас? – спросил Андрей, пытаясь согнать с лица беспричинную улыбку.
– Нет уж, давай после разминки. Но и после разминки Зимородинский счел, что Андрей недостаточно сосредоточен.
– Девять ката, начиная с хиан-нидан, вместе! – приказал сэнсэй, принимая хачиджи-дачи, исходную стойку.
Начали они одновременно и двигались абсолютно синхронно, до сантиметра выдерживая дистанцию. Танец без музыки, без внешнего ритма, если не считать ритмом щелканье кимоно, свистящие выдохи и гортанные резкие «киай» во время ключевых ударов. Когда они закончили, Ласковин понял, зачем Зимородинский заставил его «танцевать» ката. Теперь Андрей был полностью сосредоточен на искусстве.
32 
