Особенно,... 
73 
Ну а он? Он сам? Что чувствует к Джессике?
Со дня отъезда из Белмора граф задавал себе этот вопрос не менее сотни раз.
Без сомнения, он се желал, было бы нелепо отрицать это, желал и бодрствуя, и в горячих ночных сновидениях. В ночь пожара желание, и без того достаточно сильное, перешло в вожделение, подобного которому капитан не знал и даже не мог себе представить. Поначалу Мэттью называл то, что чувствует к Джессике, только так, по время шло, и по мере долгих размышлений Ситон начал сомневаться…
— Вот он где, наш славный капитан! Так и думал, что найду тебя здесь. Насколько я понял, учебная тревога показала хороший результат?
Старший судовой врач Грехем Пакстон, невысокий жилистый мужчина лет тридцати, добродушный и мягкий, был в числе самых близких друзей Мэттью.
— Лучший, чем я ожидал. Лейтенант Мансен не терял времени в мое отсутствие.
— Значит ли это, что ты будешь рекомендовать его на пост капитана, когда подашь в отставку?
— Почему бы и нет? Из него получится хороший капитан.
— Если ты намерен оставаться в строю до окончания военных действий, то смена капитана на «Норвичс» произойдет не скоро.
— Ты же знаешь, что я не могу поступить иначе.
— Должен сказать, в последнее время не поступало донесений о новых маневрах французского флота. Гангом и его корабли по-прежнему в ловушке, а без них Вильньев слишком слаб и не решится перейти в наступление.
— Верно, французы не готовы к активным действиям, но им не терпится изменить положение дел. Вильньеву надоело делать вылазки на побережье Индии, и он ждет только приказа Наполеона о возвращении. Здесь Вильньев сразу же постарается соединиться с Гантомом. Думается, на этот раз Нельсон позволит ему это в надежде на открытую конфронтацию. Адмирал хочет покончить с угрозой вторжения раз и навсегда.
Пакстон не ответил, внимательно разглядывая далекий горизонт. Женатый на обожаемой женщине, любящий отеи двоих детей (мальчика четырех лет и трехлетней девочки), доктор всегда казался Мэттью образцом семьянина.
— Испанцы не останутся в стороне, можно в этом не сомневаться. Совместный франко-испанский флот не уступит нашему, а возможно, и превысит его численностью. Сражение будет кровопролитным, а потери на судах огромными.
— Что ж, все мы смертны, — заметил Пакстон, пожимая плечами. — Не думаю, что какой-нибудь юнга боится умереть меньше, чем, скажем, я или ты. Меня беспокоит только, каково будет моим детям расти без отца.
Мэттью молча согласился с ним. Отчасти эти соображения не позволили ему обручиться с Каролиной Уинстон до конца побывки. Однако сознание близкой опасности заставило его принять кое-какие меры, которые Ситон считал особенно важными сейчас. В это утро, после долгих бессонных часов, капитан наконец принял решение. Вместо того чтобы, по обыкновению, присоединиться к завтраку в офицерской кают-компании, он просидел все утро за письменным столом, исписывая лист за листом, перечитывая их и комкая. Далеко не сразу удалось подобрать слова, которые правильно отражали бы суть его мыслей, но мало-помалу письмо было написано. В нем Мэт-тью просил у отца разрешения на брак с Джессикой Фокс… если, конечно, та ответит согласием на его предложение.
Когда можно будет отправить письмо, граф точно не знал. Порой проходили месяцы, в течение которых экипаж не мог послать домой весточку (и также не получал писем с берега). Но Мэттью дал себе слово, что воспользуется первым же подходящим случаем. Этот шаг, думал он, многое прояснит. Он узнает, как относится к нему Джессика.
Капитан понимал, что, даже получив согласие, следует действовать осторожно и разумно, что брак не удастся заключить в скором времени. Сначала нужно переговорить с Каролиной, уговорить ее ответить отказом на его предложение и тем самым не уронить честь Белморов. Перспектива этого разговора не очень радовала Мэттью. Капитан чувствовал вину за то, что позволил Каролине заблуждаться так долго, за нарушенное обещание, но отдавал себе отчет, что не хочет, совершенно не желает жениться на ней.
Мэттью не мог с уверенностью утверждать, что не совершает сейчас ошибки. Однако хотя в Джессике не было ровным счетом ничего из того, что граф считал необходимым для супруги, в сравнении с этой пылкой, полной жизни девушкой светские дамы казались бледным подобием женщин из плоти и крови. Невозможно даже предположить, чтобы какая-нибудь из них рискнула жизнью даже ради страстно любимого человека.
73 
