48 
– Мне страшно, Тори.
Тори тоже боялась, но не за себя.
– Может быть… может быть, граф найдет способ помочь нам. – Она не могла отказать себе в надежде, она молила Бога, чтобы у Корда получилось. Но не очень-то верила в это.
Лицо Клер прояснилось.
– Да, я уверена, он сможет, сможет, – твердо сказала она и, как всегда, мысленно упорхнула туда, где были свет и надежда, где не было боли. – Лорд Брант очень изобретательный человек.
Тори представила себе Корда, сильного и невозможно красивого. Вспомнились голодные поцелуи и горячая плоть, непреодолимое желание и слепящая страсть.
Она сумела изобразить улыбку.
– Да, конечно, я уверена, он придумает что-нибудь. Может быть, и придумает, но сколько времени уйдет на это?
Избив Тори, Харвуд уехал по делам до конца недели. Тори слышала, как он сказал это дворецкому. А когда вернется… Боже, она отказывается думать об этом! Клер закончила смазывать раны.
– Спасибо, моя дорогая. Теперь мне гораздо лучше. – Надев рубашку на плечи, Тори затянула ворот.
– Почему бы тебе не пойти в свою комнату и не лечь спать? Сегодня лорда Харвуда не будет и нам ничего не грозит.
Клер кивнула. За месяцы, которые они провели за пределами Харвуд-Холла, она изменилась. Стала немного взрослее, а если барон не отступится от своих намерений, она перестанет быть наивной. Совсем.
Тори слышала, как тихо закрылась дверь, и Клер почти бесшумно ушла. Лежа в темноте на боку, она начала считать тени, колышущиеся на стене. За окном листья на ветвях большого клена раскачивались, издавая негромкий царапающий звук.
Тори закрыла глаза, но заснуть не могла.
– Извините, мисс. – К ней спешил дворецкий, пожилой, тщедушный маленький человечек, который боялся потерять место и поэтому работал за меньшую, чем другие, плату. Она возилась у шкафа для постельного белья, пересчитывая его содержимое. Хотя она больше не была экономкой, ее обязанности не изменились.
– К вам посетитель, мисс. Граф Брант. Я провел его в гостиную.
Сердце у нее сжалось и болезненно затрепетало. Корд здесь. Она боялась, что он не придет.
– Спасибо, Пейзли. Граф проделал долгий путь из Лондона. Распорядитесь, чтобы для него приготовили одну из гостевых комнат.
Сняв фартук, повязанный поверх яблочно-зеленого муслинового платья, она направилась в гостиную. Не дойдя до нее, остановилась, чтобы пригладить волосы, сожалея, что они убраны назад в незатейливый узел. Только бы руки перестали дрожать.
Граф, расставив ноги, стоял перед камином спиной к ней. Какое-то время она просто наслаждалась его фигурой, широкими плечами, узкой талией, аккуратно причесанными темными волосами.
Он повернулся к ней – и эмоции, с которыми она только что боролась, снова вырвались из-под контроля, угрожая переполнить ее. Ее глаза горели. Все силы ушли на то, чтобы не броситься в его объятия.
– Милорд. – Она произнесла это мягче, чем ожидала, но ее голос не задрожал, не выдал, что творилось внутри ее.
Он двинулся к ней. В глазах его было беспокойство и что-то еще.
– Как вы? Все хорошо?
Она сглотнула. Спина горела. Все болело после вчерашнего наказания, но барон всегда предусмотрительно не оставлял следов там, где они были бы заметны.
– Все хорошо. И у меня, и у Клер. На следующий день после нашего приезда лорд Харвуд уехал по делам.
– Когда он вернется? – Его глаза были глубокого золотисто-орехового цвета. В них что-то таилось. Хотела бы она знать что.
– Он будет дома сегодня же. Он кивнул:
– Прекрасно. У нас есть время, чтобы поговорить.
Она провела рукой по юбке, словно расправляя ее, и постаралась справиться с дыханием.
– Распорядиться, чтобы принесли чай?
– Может быть, позже.
Пройдя перед ним по комнате, она указала ему на зеленый бархатный диван, и они сели на приличествующем расстоянии друг от друга.
Корд не стал тратить время на формальности.
– Прежде всего мне нужно сообщить вам, что я виделся с магистратом. К сожалению, он говорит – со всем, что касается опекунства, ничего нельзя поделать.
У нее вырвался возглас разочарования, и Корд взял ее за руку, деликатно не придвинувшись к ней.
– Это не значит, что все кончено. Я пробую другие подходы. Мы найдем способ помочь Клер.
Она старалась сохранять оптимизм, но сердце у нее сжалось от ужаса.
– Какие?
– Пока еще не решил. Но я здесь подругой причине. Она нахмурилась, не зная, что и думать.
48 
