Глава шестая

После минутной паузы Радченко сказал:

— Ну, я в десанте не служил, в руках такие хреновины не держал. Но в газетах читал, что мы с американцами подписали договор о совместном контроле за такими убойными штуками, ну, типа «Стингеров». Чтобы все кому не лень не сбивали самолеты. Моя специализация — уголовное право. Но никогда ни я, никто из моих знакомых, не вел дел, где фигурировали ПЗРК. Пистолеты и автоматы, — это семечки. Другое дело вот эта муйня. Я знаю два прецедента, где фигурировали такие вещи, людей судили по статье за хранение оружия и боеприпасов. Суды были закрытыми, по телеку репортажей не было, и в газетах ни слова, до сих пор неизвестны даже имена обвиняемых, обстоятельства их задержания и так далее.

— И что с того? — Бобрик хлебнул воды из ведра, присел на дубовую колоду, на которой дядя Леня, когда был трезвым, колол дрова. — За хранение оружия много не напаяют. Если судимостей нет, еще пару лет из срока вычтут.

— Сначала дослушай, — дядя Дима захлопнул крышку ящика. — Я все-таки адвокат по уголовным делам. У меня есть кое-какие источники информации. Помимо официальных. Но, по слухам, тем мужикам накрутили по двадцатке. Без права на амнистию или условно-досрочное освобождение. Просекаешь?

— Не совсем, — Бобрик поежился, хотя вечерним холодком еще не повеяло. — Куда это ты клонишь?

— К хранению оружия подсудимым довесили какую-то очень серьезную статью. Не грабеж, не разбой, даже не убийство. Что-то покруче. Скажем, диверсия или терроризм. И отбывать срок назначили даже не на зоне строго режима, а в крытой туланской тюрьме. Это такое веселое местечко на самом краю земли. Ближайший большой город Иркутск. Но до него семьсот верст. В тех гиблых восточных краях зимой до минут сорока. Летом жара, весной гнус заживо сожрет. Человек, проживший там более пяти лет, — большая редкость, местная достопримечательность. Раз в полгода одно письмо от родных, ни ларьков, ни посылок. Будешь сидеть на подсосе и доходить на бацилистой баланде.

— Меня пока никто не осудил, — Бобрик поскреб ногтями затылок. — Меня даже не арестовали.

— Все хорошее впереди, — усмехнулся Дима Радченко. — Короче, хранение этого набора водопроводчика — тот же самый смертный приговор. Только в рассрочку. И десять лучших адвокатов, которые по карману только самым богатым люди в Москве, тебя не отмажут. Срок не скостят ни на день. Сейчас любой бабе в черном платке, в сумочке которой найдут тротиловую шашку, суют червонец. А в этих ящиках столько тюремного срока, что на десятерых хватит. Теперь понял во что ввязался? Блядская ты жопа.

Элвис в одиночку поднял ящик, затащил его в «Газель»и захлопнул дверцы грузового отсека. Присев на траву, привалился спиной к стене дровяного сарая и, выдернув травинку, стал покусывать сухой стебелек.

— Двенадцать ящиков, — сказал Элвис. — Ни хрен собачий.

— В двух ящиках стрелковое оружие и патроны, — подал голос Бобрик. — Переносных ЗРК ровно десять.

— Я немного смыслю в саперном деле, — сказал Элвис. — Самый простой способ избавиться от этого подарка судьбы — ночью отогнать фургон подальше отсюда и взорвать. Но… Фрагменты ПЗРК, мелкие части, разлетятся в радиусе пятисот метров, не соберешь. И взрывы будут слышны далеко. Можно выкопать большую яму, взорвать «Газель»под землей. Но это тоже так себе вариант, сомнительный.

  33