Последние отзывы

  58  

Наплевать! Зато каждую секунду буду знать, что все мои рядом со мной. В любой миг позвоню, приеду, увижу… Они будут слушать мою хвастливенькую трепотню, и я буду точно знать, что им чихать на все, о чем я там болтаю, – им просто очень важно видеть меня. Своего старшего внука, сына, брата… Теперь я знаю, почему не любил Толика-Натанчика. Я это понял в тюрьме. Ночью он мне приснился, а утром я все понял! Оказывается, я ему всегда завидовал… Глупо, но это так… В нем, даже в маленьком, всегда было то, чего не было у меня, – он совершал Поступки!… Какими бы они ни были… Потом все наши, и он в первую очередь, расплачивались за них его приводами в милицию, мамиными слезами, папиными затемнениями в легких, бабушкиными сердечными приступами и унизительной беготней деда со всеми своими орденами и медалями по знакомым генералам… Лишь я один не платил по Толькиным счетам… От нелюбви и зависти! Ах, если бы мне, как актеру, хотя бы к середине жизни ощутить ту меру популярности и признания, какую наш Толик-Натанчик имел в своей жестокой кодле в двенадцать лет!… Как я был бы счастлив… Один раз в своей жизни я тоже попытался восстать и совершить Поступок. И вот я здесь… И восстания не получилось, и поступок обернулся каким-то безысходным фарсом!… Прости меня, Толинька-Натанчик!… Знаешь, я когда-то читал книжку одного очень неплохого писателя. А там перед какой-то его повестью стоял эпиграф. Кажется, он звучал так: «Стоило ли пересечь полмира, чтобы сосчитать кошек в Занзибаре?…» И хотя дальше там следовали совершенно другие, чужие события, я теперь почему-то все чаще и чаще вспоминаю – «Стоило ли пересечь полмира, чтобы сосчитать кошек в Занзибаре?…» Никогда мне не достать эти вонючие деньги, чтобы заплатить за себя выкуп!… Никогда мне больше не увидеть вас, а ведь вы были теми ниточками, которые удерживали меня рядом с собой… Как воздушный шарик. Две ниточки уже оборвались – дедушкина и дяди Вани Лепехина… Все! Я не хочу, чтобы рвались и остальные. Я лучше сам уйду из этой паршивой, дурацкой жизни!…»

Тут Лешка вдруг почувствовал излишнюю приподнятость и пышность своих размышлений и устыдился.

Хотя впервые возникшее в нем желание покончить с собой вторгалось в его мозг все настойчивей и настойчивей.

…Ко второй половине нашего пути, после остановки в Бологом, я как-то сам насобачился выбираться из Того Времени в Это.

Ну, будто бы я из темного, небольшого и душноватого просмотрового зальчика выползал покурить к лифту – на светлую лестничную площадку монтажного корпуса «Ленфильма»…

Сейчас ощущение было примерно то же, однако в купе я появился таким встрепанным и до предела нервно раздерганным, словно только что отсмотрел отвратительно снятый материал, напрочь искажающий замысел моего сценария! Это уже несколько раз случалось в моей долгой и не всегда радостной киножизни. Но такого состояния тревоги я не испытывал никогда.

– Вы должны мне помочь, Ангел! – быстро проговорил я. – У меня в Мюнхене, в банке есть кое-какие деньги, полученные за последнюю книгу… Кредитная карточка с собой… Вы можете каким-нибудь образом, по своим… не знаю, как это там у вас называется! Ну, по своим «ангельским каналам», что ли, немедленно снять с моего счета эти вонючие десять тысяч марок и срочно перевести их Лешке Самошникову туда, в То Время?… Тогда он наверняка успеет заплатить в Бонне этой посольской сволочи и… Подождите! Лучше снять и перевести ему двенадцать тысяч! Ему же потом потребуются деньги на дорогу, на разные мелочи…

– Успокойтесь, Владим Владимыч, – тихо сказал мне Ангел. – Вон и сердчишко у вас распрыгалось, и давленьице подскочило… Вот сначала мы все это уберем, как говорят немцы, «к свиньям собачьим», а потом продолжим. Закройте глаза…

Я послушно зажмурился. Дыхание стало сразу же ровнее…

– Странно, правда? – где-то проговорил Ангел. – Свиньи – основной немецкий продукт и весьма уважаемое в Германии животное; собаки – самые обожаемые существа в немецких домах, а совершенно алогичное соединение этих двух симпатичных слов – оскорбительное ругательство!

Обруч, сжимавший мою голову, распался, а потом и вовсе исчез, унося с собою боль из затылка и пугающий гулкий стук моего старого сердца.

– Так лучше? – услышал я голос Ангела.

– Да. – Я открыл глаза. – Но времени терять мы не имеем права, Ангел! Там такое может случиться…

– Нет, – сказал Ангел. – Уже не может. Я это предусмотрел еще тогда – в То Время. По-моему, для двенадцатилетнего начинающего Ангела, по существу – всего лишь практиканта Школы Ангелов-Хранителей, я сотворил тогда очень занятный трюк, пытаясь найти деньги для Лешки! Правда, на эту неординарную мысль меня навела одна фраза, сказанная ночью миссис Лори Тейлор. И тем не менее я и по сей день мог бы гордиться идеей, которая в То Время пришла в мою мальчишечью голову…

  58