Глава 2

Несколько дней после того званого ужина миссис Давдейл пролежала в постели. Она часто звонила в колокольчик, требуя внимания, но Евгения не спешила отзываться. Вместо этого она, открыв дверь в гостиной, смотрела, как Бриджит с трудом взбиралась по ступеням с грелками, бульоном, тостами и горячей водой с лимоном. Бриджит бросала на Евгению взгляды, полные укора. Все это — лишняя работа для нее. И все из-за того, что мисс не могла заставить себя быть любезной с маркизом. С маркизом, только подумайте!

Отец всегда говорил Евгении: «Чем бы ты в жизни ни занималась, следуй велению сердца — и не ошибешься». Мать же хотела, чтобы Евгения вела себя так, будто у нее нет сердца!

В три часа Евгения относила чай тетушке Клорис. Больше ей нечего было делать до самого ужина, когда тетка соизволяла спускаться вниз и ужинать вместе с Евгенией. На ужин подавали либо тушеную баранину, либо ветчину.

Евгению удивила реакция тетушки Клорис на историю о ней и маркизе, рассказанную матерью.

— Девочка права, Флоренс. Ее отец был главным управляющим, семья матери занималась торговлей. Маркизы — не ее поля ягода.

Миссис Давдейл тогда со стенаниями выбежала из комнаты.

Евгения с улыбкой вспомнила об этом, прислонившись лбом к оконному стеклу.

За окном две молодые леди шли на прогулку в напрошенных на плечи плащах. Евгения слышала, как цокают их каблучки по мостовой.

Она с завистью смотрела на них. Они, без сомнения, идут в Кенсингтонские сады. Они с матерью каждый день гуляли там после ленча, но сейчас, когда миссис Давдейл решила провести несколько дней в постели, ее дочь была лишена этого удовольствия. Евгения нахмурилась. Тeтушка Клорис посылала ее по поручениям без матери (правда, Бриджит или посудомойка всегда плелись сзади с корзинкой). Евгения не понимала, почему она не может сходить одна в Кенсингтонские сады?

Сказано — сделано. Без всяких дальнейших размышлений Евгения на цыпочках спустилась вниз, сняла плащ с вешалки в прихожей, закрепила шляпку перед зеркалом, потом тихо открыла дверь и выскользнула на улицу.

Торопливо шагая по улице, она чувствовала себя как птица, выпущенная из клетки. Бэйзвотер-роуд была оживленной. Придерживая шляпку, девушка перешла улицу, уворачиваясь от карет и повозок. Вслед ей свистнул мальчишка, торгующий газетами.

После уличной суеты в парке было тихо и малолюдно, но Евгения была слишком возбуждена своим поступком, чтобы насторожиться. Она одна — и свободна!

Услышав стук копыт, девушка повернула голову. Справа от нее среди деревьев ехали два всадника. А далеко за ними, к югу, на Кеннингтон-Гор загорались первые огоньки.

Начинало темнеть. Евгения никогда не бывала на улице одна так поздно. Вдруг она вздрогнула: из тени раздался чей-то голос.

— Куда направляемся, леди?

На дорожку вышел какой-то человек, и ей пришлось остановиться. Его голос, манеры, наглый взгляд ясно давали понять, что перед нею отнюдь не джентльмен. Девушка содрогнулась, когда он обнажил в кривой ухмылке ряд почерневших зубов.

— Куда направляемся? — повторил он.

Евгения собралась обойти его, но он задержал ее, схватив за руку.

— Зачем так спешить? В той стороне нет ничего, кроме озера Серпентайн. Вы случайно не на свидание спешите?

— Нет, — ответила Евгения. — Я просто... просто гуляю.

Девушка сбросила его руку и двинулась дальше. К ее ужасу, человек пошел рядом с ней.

— Мне не нужны провожатые, — холодно произнесла Евгения.

— О нет, нужны, — хитро протянул он. — Совсем одна в парке, в сумерках! Ай-яй-яй! Ваше счастье, что вы столкнулись с праздным джентльменом. Я брожу, гадаю, куда судьба выведет. И вот она вывела меня на вас.

Евгения пошла быстрее, встревоженно оглядываясь по сторонам. В парке быстро темнело — и было совершенно пусто. Впереди, на мосту, под газовым фонарем неподвижно стояли две лошади и спешившиеся всадники. Один, очевидно слуга, держал в руках поводья. Другой, облокотившись о балюстраду, курил и смотрел вниз, на темнеющую гладь Серпентайна. Если не считать этих двоих, она была наедине со своим нежеланным провожатым.

  7