Особенно,... 
42 
— Наверное, ей не жаль этот фарфор, — предположил Бертрам.
— Любому человеку дорог его собственный дом, — возразила Гардения. — Если бы мои вещи били и ломали, мне было бы очень больно. Не понимаю, как можно прийти к кому-то в гости и, злоупотребляя гостеприимством хозяйки, вести себя так недостойно. В Англии подобное недопустимо.
— Почему же, и в Англии разное случается. — Бертрам заулыбался. — Помнишь, Вейн, ту пирушку, устроенную Кавендишами? Веселились тогда от души. Правда, Роза была в ярости, а наутро предъявила каждому из гостей счет в двадцать фунтов.
— Кто такая Роза? — спросила Гардения.
— Роза Льюис, известная всем личность, — ответил Бертрам. — Владелица отеля, что на Джермин-стрит.
— Но это совсем другое дело! — воскликнула Гардения. — Навести разгром в отеле — для кого-то это, может, и допустимо, но перевернуть вверх дном чей-то личный дом!..
Последовало напряженное молчание.
Нарушил тишину взрыв хохота Бертрама.
— Вы само очарование! — выдавил он из себя, продолжая смеяться. — Андрэ был прав: скоро о вас заговорит весь Париж.
Лорд Харткорт кашлянул.
— По-моему, мисс Уидон права. Никому не следует забывать о том, что этот дом — частная собственность герцогини.
Бертрам бросил в сторону кузена удивленный взгляд и собрался что-то сказать, но, по-видимому, передумал.
В этот момент на балкон вышел Андрэ де Гренэль.
— Каннингхэм! Вот где ты прячешься! — проорал он. — Мне сказали, что ты здесь, но я нигде тебя не увидел. Потом вспомнил о страстной любви англичан к свежему воздуху и сразу сообразил, что ты на балконе.
— Правильно, — пробормотал Бертрам несколько растерянно.
Но граф не слушал его. Заметив Гардению, он устремился прямо к ней.
— А! Маленькая монашка! Я сразу понял, что, когда увижу вас в следующий раз, вы будете в чем-нибудь блестящем! Правда, я ожидал, что фасон вашего платья будет несколько другим. — Он взял руку Гардении и поцеловал.
— Послушайте, граф, — жестко произнес лорд Харткорт. — Мисс Уидон — племянница графини де Мабийон. Она приехала из Англии и будет жить вместе с тетей. В тот вечер, когда мы увидели ее в этом доме впервые, вы повели себя непростительно грубо. Мне кажется, вам следует перед ней извиниться.
— Племянница герцогини де Мабийон? — От изумления граф приоткрыл рот. Он был изрядно пьян, но его мозг еще работал исправно. — Это правда?
— Правда, — ответил лорд Харткорт.
— В таком случае примите мои искренние извинения, — сказал граф, повернувшись к Гардении. — Но признаюсь честно: я сожалею, что в тот вечер мне так и не удалось вас поцеловать.
Он еще раз поднес ее руку к губам, но она порывисто отдернула ее.
— Пойдемте потанцуем, мисс Уидон! — предложил Бертрам.
Гардения обрадовалась возможности исчезнуть с балкона.
Они вернулись в гостиную и закружили по полу под волшебные звуки скрипок. Бертрам Каннингхэм танцевал лучше кузена, но Гардении хотелось, чтобы вместо него с ней рядом находился именно лорд Харткорт. Наверное, потому, что с ним танцевать было легче. Он двигался медленнее, возможно, делал это специально, чтобы она не чувствовала себя скованно.
— О, как я счастлив! — прошептал Бертрам на ухо Гардении. — Я мечтал о танце с вами. Что вы скажете, если я предложу вам улизнуть отсюда на часок-другой? Поедем в «Максим», поразвлечемся там. А потом вернемся обратно. Никто даже не обратит внимания на наше исчезновение.
Гардения покачала головой:
— Что вы! Я не могу ответить вам согласием.
— Но почему? — Бертрам удивленно изогнул бровь. — Я хоть и не настолько богат и известен, как мой кузен, но сумею о вас позаботиться, обещаю.
— А лорд Харткорт сказал, что вы мечтаете показать мне Париж, — задумчиво пробормотала Гардения.
— Верно, но при чем тут это?
— Так, ни при чем. — Гардения замолчала.
— Ну же, решайтесь, мисс Уидон! — нетерпеливо прошептал Бертрам.
— Нет, мистер Каннингхэм, тете это ужасно не понравится.
— Может, вы считаете, что я вас не достоин? Может, ждете, что вами увлечется какой-нибудь барон или герцог?
— Ничего я не жду, — категорично ответила Гардения.
— Тогда пойдемте со мной, — продолжал настаивать Бертрам. — Наденьте пальто и… Вообще-то пальто вам ни к чему.
На улице тепло, к тому же я на автомобиле.
— Вы не понимаете, — отчаянно сопротивлялась Гардения. — Тетя очень добра ко мне. Она мне доверяет. По ее мнению, мне не следует ездить на прогулки без компаньонки.
42 
