Последние отзывы

  119  

Закончив сложное философское постороение, Максименков взглянул на Егорова. Тот сидел мрачный, будто и не слышал ничего.

– Ларионов мне верит, как отцу родному, – продолжал адвокат. – А ещё журналист, такой лопоухий. Эх, горемыка. Правда, и журналист он паршивый и газетенка его паршивая. Вера говорит, эту газетку без чувства брезгливости и в руки не возьмешь. Кстати, знаете новость, совершенно сногсшибательную? Романов решил выкупить у этих проходимцев, Чемоданова и Пахова Федора Михайловича, долю Майкла Волкера. Отозвал заявления из арбитража и уголовного суда и уже часть денег перевел этим проходимцам и ворам. Вы представляете? Ничего глупее просто придумать нельзя.

Егоров молча кивнул.

– Романов говорит: в одной берлоге с ними все равно не ужиться, – продолжал Максименков. – И судиться не хочет, говорит, что это дело не имеет перспективы. Мол, только его грязью обольют с ног до головы, погубят репутацию честного бизнесмена, во всех грехах обвинят, всех собак повесят и так далее. Короче, кипеша на суде он тоже боится. Да, взяли Романова в оборот, – Максименков хихикнул. – Смотреть на него жалко, ходит боком, как ощипанная курица. Вы понимаете, все это между нами.

– Понимаю, – кивнул Егоров.

– Нет, я бы на поводу у этих бандитов не пошел, – заявил Максименков. – Но Романов стал сам на себя не похож, все дочка. Много она из отца крови выпила. И он пошел по пути наименьшего сопротивления, по самому плохому пути, – Максименков перевел дух, снял меховую шапку и положил её на колени. – До дома меня подбросите? Или хоть до проспекта, там я машину возьму.

– Довезу до дома.

* * *

Егоров рванул машину с места, вырулив из темного переулка на освещенную улицу. Из-под покрышек разлетелся шлейф талого снега и грязи.

– Вот и отлично, – юрист взъерошил слипшиеся под шапкой волосы. – А вы бы как поступили на месте Романова? Наверняка не стали платить этим жуликам?

– Я не принимаю решений, я простой служащий, – ответил Егоров.

– Но ведь собственное мнение у вас есть? – настаивал адвокат.

– А на кой оно мне нужно, собственное мнение?

– Ясно, – вздохнул Максименков, настроившийся после пива на душевный разговор. – А если не секрет, зачем вы так усложнили ситуацию с Ирошниковым? Этот паспорт, военный билет, отъезд в Питер? Слишком сложно.

– В Москве мы могли выслеживать Ирошникова неделями. И добились одного – нас бы обставила милиция. А сейчас мы прилагаем минимум усилий. Через Ларионова подсовываем Ирошникову липовые документы и билет в Питер. И нам теперь точно известно место, где будет находиться Ирошников и время. Другой билет в это же купе получит Воронин. Из Москвы выезжает человек, а до пункта назначения не добирается. Все просто, как видите. А Ларионов, он как муравей на ладони, он на виду и всегда его можно прихлопнуть второй ладонью.

– Вот его бы я прихлопнул в первую очередь, – завертелся на сидении адвокат. – И с каким бы удовольствием я это сделал, ох.

– Чужими руками, – фыркнул Егоров.

– Ну, у вас свой профиль работы, у меня свой, – Максименков поднял плечи кверху и, не подумав, объявил. – Ларионов сказал, что он простудился.

– Надо же какой сюрприз – Егоров хохотнул. – Есть одно универсальное лекарство, которое лечит от всех болезней сразу.

– Какое-то новое? – Максименков тупо смотрел вперед себя.

– Лекарство очень даже старое, – Егоров помрачнел ещё сильнее. – Это насильственная смерть. Избавляет от нищеты, насморка, несчастной любви, угрызений совести и даже от мандавошек.

Максименков поморщился, он не переносил разговоров о физическом насилии, при виде крови к его горлу подступал тошнотворный кислый комок. Адвокат постарался перевести разговор в другое русло.

– Вот мы сейчас проезжаем эти старые московские дома, – сказал он. – Я ведь вырос в этих дворах. Сколько воспоминаний, сколько ностальгических мыслей. Боже мой, кажется, только вчера все это было. Поздней весной, когда дети ещё не разъезжались из города, мы с мальчиками играли в «казаки-разбойники». А с девочками в «веревочку», в «ручеек».

– Очень трогательно, – сказал Егоров. – А я почему-то думал, что вы уже с раннего детства играли в юристов. Надевали на свой нос очки без стекол и вслух читали мальчикам и девочкам Гражданский и Уголовный кодекс. Интересная, захватывающая игра.

– Тут нет ничего смешного, – надулся Максименков.

– А хотите знать подробности? – вдруг спросил Егоров. – Хотите знать, что случится с Ирошниковым в поезде?

  119