Особенно,... 
92 
Глаза у Рогнеды были закрыты, а вздох и дрожь были не последними, а первыми. Тесная щелочка стала еще тесней… И еще тесней, когда Славка выплеснул первое, самое крепкое семя…
Груди у Рогнеды – большие и налитые, а бедра широкие, как у взрослой женщины. Она и есть взрослая. В ее годы у обычных женщин уже по двое-трое детей. Однако Рогнеда – княжна. Княжну выдают замуж не когда созреет, а когда находится подходящая партия. Могут и в пять лет выдать. И в двадцать пять.
Но женская природа одинакова и у княжен, и у холопок. Очень, очень истосковалась Рогнеда в своем девичестве. А близкая смерть, что орала по-нурмански по ту сторону кремлевских стен, только умножила телесную жажду.
Уже насквозь промокли льняные простыни, а Славка и Рогнеда всё никак не могли насытиться друг другом. Вроде бы совсем обессилят: полежат рядом, погладят друг друга… Потом хлебнут меду – и опять любятся.
Нравились они друг другу очень. Телесно. Славка – большой, мускулистый. Кожа – гладкая, вся в полосках старых шрамов. Руки, ноги – крепче дуба. Рогнеда для девы тоже не слаба. И лук натянуть умеет, и конем управлять. Бедра, колени, икры. Обхватит Славку ногами – крепко! А ступни мягкие, маленькие. Княжны по стерне верхом скачут, а не босиком бегают. Босиком – только по шкурам да по коврам в теремных покоях.
Всю ее изласкал Славка – от маленьких мягких ножек до самой макушки, вокруг которой короной свилась толстая девичья коса. Ее бы распустить следовало, а наутро заплести по-иному: не по-девичьи, а по-женски. Но близость их – тайная. Потому косой Рогнединой Славке играть можно, а расплетать – нельзя. И кричать – тоже нельзя. Потому не кричала Рогнеда – стонала тихонько, закусив пухлую губку.
Тихо было в тереме. Лишь время от времени перекликались дозорные на вышках. Замер полоцкий кремль. Прислушивался, как лютуют за стеной захватчики. Спали немногие. Ворочался на своем ложе полоцкий владыка Роговолт. Думал: что делать? Как спастись? И понимал – никак. Было у него двадцать больших сотен дружинников, осталось шестьсот пятьдесят человек. Было двое воевод – не осталось ни одного. Из двадцати сотников уцелело трое. Из ближников, старшей гриди, почти никого не осталось: все пали, прикрывая своего князя… Лежал князь, слушал, как буйствует враг в его городе. Городе, который он крепил и строил…
Когда пришел сюда молодой варяг Роговолт, совсем другим был Полоцк. Невеликое городище на слиянии двух рек. Ничего особенного. Но он, Роговолт, еще тогда понял: не простое это место. Здесь лежит важная часть торгового тракта. Здесь – одни из врат великого пути. Кто возьмет под себя здешние дороги и волоки, тот дивно разбогатеет.
Вот почему не поплыл Роговолт дальше на юг, как намеревался. Погнал прочь здешнего князька и стал править сам.
Дальше всякое бывало. И осаждали его. И сам осаждал. С новгородцами схватывались, считай, каждый год. С плесковскими тоже. В трудные времена, случалось, беловодский князь выручал…
Сейчас не выручит. Не успеет, даже если узнает о Роговолтовой беде. Да и захочет ли помочь? Не захотел породниться с Беловодьем Роговолт. Не отдал Рогнеду за княжича Трувора…
Из-за Рогнедки небось всё и вышло. Не оскорбила бы она Владимира, не наехал бы он сейчас на Полоцк!
Гнев против дочери закипел в груди Роговолта… Но князь смирил его. Не в Рогнеде дело… Не только в Рогнеде. Всё равно пришел бы сюда Владимир. Не нужен ему за спиной несмиренный Полоцк, ежели он на Киев идти собрался. А что на Киев – это сразу понятно. Полоцком такую прорву викингов не насытить.
А если замириться с Владимиром? Отдать ему Рогнеду…
Нет, поздно. Не пойдет Владимир на переговоры. Сам бы князь, может, и пошел, но Добрыня не даст. Этот – злопамятный. И умный. К чему переговоры, когда сила на твоей стороне. Если и говорить, то лишь о полной выдаче. Открыть ворота, отдаться на милость… На милость нурманов, что ли?
Нет, не откроет кремлевские ворота Роговолт. Будет драться. До последнего. Будут боги милостивы – умрет с мечом в руке. Умирать Роговолту не страшно. Пожил он долго и славно. А как сказал когда-то Святослав Киевский: «Мертвые сраму не имут».
Князь принял решение и закрыл глаза. Надо хоть немного поспать. Завтра – тяжкий день. Может, и последний…
Но сон не шел. Людей своих жалко. Особенно – детей. Особенно – Рогнеду…
Рогнеда ушла от Славки под утро, незадолго до рассвета. Славка сразу уснул. Спокойно. Этой ночью ему было очень хорошо. А будущего он не боялся. В свои восемнадцать Славка уже не раз побывал на краю, в полушаге от Кромки. Живой пока. Глядишь, и сейчас все обойдется хорошо. Главное – кремль удержать. А там, может, и помощь поспеет. Из Смоленска, к примеру. А может, и сам Ярополк с ратью придет. От Киева до Полоцка за седьмицу дойти можно, если двуоконь и поторопиться.
92 
