Последние отзывы

  43  

Но в столице даже этой работы для него не нашлось, ему предложили назначение учителем в реальное училище города Серпухова. И Лобанов поехал в Серпухов. Через два года он уже испытывал настоящее чувство благодарности тем чиновникам, которые «не пустили» его в науки, как он мечтал в молодые годы. Оказалось, что его призвание и его истинная любовь – учительство. Вскоре реальное училище стало престижным заведением – благодаря ему, талантливому и разностороннему преподавателю. И если в своем училище Василий Николаевич обучал ребят за скромную учительскую плату, то его частные уроки стоили дорого. Потому что в учениках у него ходили дети самых именитых и богатых горожан. Сын фабриканта-миллионщина Коншина, внуки графини Соллогуб… Графиня Мария Федоровна Соллогуб предложила молодому учителю войти в свой попечительский совет. Василий Николаевич согласился. К тридцати двум годам он был уже известный и уважаемый горожанин, имел небольшой, но красивый двухэтажный каменный дом в центре города, у Торговой площади и Гостиных дворов. Как раз в это время Лобанов женился.

Анечка Лукашова была дочерью земского врача, окончила курсы медицинских сестер и помогала отцу в его практике. Кроме того, ухаживала за больными в городской благотворительной больнице для неимущих. Ей было 27 лет, но выглядела она совсем молоденькой, годков на девятнадцать. Вот это сочетание юной чистоты и свежести и при этом уже взрослого разума, понимающего жизнь и умеющего ее анализировать, делали девушку особенно интересной. Кто в кого влюбился первым, так и осталось невыясненным. Когда Василий и Анна познакомились, то уже были наслышаны друг о друге.

Через несколько лет именно от жены Василий Николаевич впервые услыхал новость: совсем рядом с городом запущенную прежними владельцами усадьбу Мелихово купил Антон Павлович Чехов. Лобанов очень любил рассказы этого молодого, но уже хорошо известного писателя. «Унтер Пришибеев», «Враги», «Каштанка» – в этих рассказах была и его жизнь, и его судьба. А совсем недавно он прочел только опубликованные в этом году в журналах «Попрыгунью» и «Палату № 6» и как раз говорил жене: «У этого писателя – великий талант. Он еще поразит нас будущими шедеврами».

Вскоре в Серпуховской земской управе они с Антоном Павловичем познакомились и сразу понравились друг другу. Чехов был лет на пять моложе Лобанова, но это никак не сказывалось на их дружбе. Они были даже внешне похожи: высокие, густоволосые, с мягкими чертами и проницательными глазами. Обоих беспокоили вопросы народного образования, и вместе они добивались от властей открытия новых сельских школ.

В общем, жил Василий Лобанов в Серпухове интересно, любимая жена была во всем ему другом. А вот детей у них не было и, как предсказала медицинская наука, быть не могло. Да, вокруг Лобановых роилось много чужих детей, которых они учили, лечили, которых искренне любили. Но от этого желание иметь своего ребенка не становилось меньше. Не раз они думали и говорили о том, чтоб усыновить сироту. Однако что-то постоянно этому мешало. Когда Василию было сорок лет, а Анне тридцать пять, пришло сомнение: не поздновато ли браться за воспитание ребенка, хватит ли отпущенного жизнью времени, чтоб поставить его на ноги… Как раз именно тогда на парадной двери их дома зазвонил колокольчик. Василий, вышедший на крыльцо следом за Анной, увидел такую картину. Жена растерянно держит на вытянутых руках крохотный сверток, а стоящая напротив женщина, уже пятясь к ступенькам, торопливо приговаривает:

– Вы не сомневайтесь, она сиротка, совсем сиротка. Вчера родилась, отца и не было, а мамаша сразу преставилась… Мне наказали в приют отнести, а я вот вам… Слыхала, что детей у вас нет, а хотите. Не сомневайтесь, она сирота, хорошенькая девочка, жалко в приют. У хороших людей вырастет, вот и божеское дело будет…

Бочком, бочком она уже спустилась по ступенькам и быстро пошла, почти побежала по улице, успев несколько раз оглянуться, прежде чем скрыться за углом.

Жена была совершенно ошеломлена, но Василий почти сразу взял себя в руки, молча слушал и пристально разглядывал женщину. И за эти две-три минуты разглядел ее очень хорошо.

Анна, растерянная, повернулась к мужу, неуверенно держа младенца. Василий осторожно отогнул уголок пеленки. Открытые глаза крохотной девочки смотрели прямо на него. Поразительно, но у нее уже были густые темные ресницы, и оттого глаза казались глубокими, прозрачными. Четкие, как нарисованные губки беззвучно шевелились… Нежная боль сжала сердце Василия Лобанова.

  43