117 
Генерал, забыв обо всех срочных делах, поднялся из кресла, прошелся по кабинету. Охотничий азарт уже захватил душу. Беляев тоже встал и следил глазами за Антиповым.
– Даю тебе сроку до восемнадцати ноль ноль, – объявил генерал. – До этого времени соберешь об Истомине всю информацию. Родственники, близкие и дальние, привычки, знакомства, любовные связи, пристрастия… Короче, все. Подключай оперативников из ФСБ, подключай, кого сочтешь нужным. Действуй. Я все оформлю своим приказом.
– Понял.
Беляев пулей вылетел из кабинета.
Прага, район Страшнице. 17 октября.
Во второй половине дня Алексей Донцов появился в агентстве по прокату автомобилей, предъявив документы на имя гражданина Великобритании Чарльза Глейзера. Заявил, что хочет арендовать на неделю модель «БМВ» седьмой серии.
Служащая, оформлявшая документы, была удивлена странным выбором англичанина. Аренда такой тачки удовольствие не из дешевых, большие мощные машины вроде седьмого «БМВ» очень не практичны на узких улицах Праги, кроме того, в черте города допустимая предельная скорость – шестьдесят километров. Да и за городом особо не разгонишься. За десять месяцев нынешнего года такую машину арендовали всего трижды: консервативные пожилые немцы совершали загородные поездки по скоростной автомагистрали: там разрешена скорость сто десять километров в час.
В сопровождении старшего менеджера Донцов прошел на автостоянку, сел за руль «БМВ», задал несколько вопросов, остался доволен своим выбором. Но восторгов вслух не выразил. Машине четыре года, она в отличном состоянии, пробег небольшой, цвет кузова традиционный – темно-зеленый металлик, кожаный салон кремового цвета. Общий вид немного портило водительское кресло, в двух местах прожженное сигаретами.
– Машина тяжеловата, как-никак больше двух с половиной тонн весит, – рассказывал менеджер, поглаживая ладонью мокрые от дождя крылья автомобиля. – Но это совершенно не заметно на дороге. Потому что рабочий объем двигателя пять тысяч четыреста кубиков, а мощность двести сорок лошадей. С места разгоняется до ста километров за шесть с половиной секунд. По скоростному шоссе она полетит, как пушинка.
– Да, мне знакома эта модель, – сухо ответил Донцов. – Пойдемте оформим все бумаги.
В конторе у Донцова спросили кредитную карточку. Без нее в Праге машину на прокат не получишь. Донцов заплатил за недельную аренду, сел за руль «БМВ» и укатил по неотложным делам.
Морг районной больницы помещался в одноэтажном здании, потемневшем от времени, давно не знавшим ремонта. Над плоской крышей торчала черная металлическая труба, беспрерывно коптившая дождливое небо. Чтобы не привлекать внимания, Донцов оставил «БМВ» возле главного больничного корпуса, на общей стоянке. Через час больница закрывалась, последние посетители потянулись к выходу, сторож гремел ключами, собирался запирать ворота на ночь. Нужно торопиться.
Донцов дошагал до морга, через незапертую дверь вошел в длинный пустой коридор, спустился в подвал. Постучал в дверь, не имеющую ни номера, ни таблички. С другой стороны кто-то долго возился с замками и задвижкой. Наконец, из-за двери показалась опухшая, заросшая трехдневной щетиной физиономия санитара Владимира Кунца. Пегие сальные волосы, смятые жесткой подушкой, стояли на голове дыбом. Санитар только проснулся, он долго отдыхал после обеда, во время которого, как обычно, злоупотребил туземским ромом и пивом.
Кунц сунул в ладонь Донцов свою сухую и горячую ладонь, крепко сжал руку гостя.
– Заходи, – санитар дыхнул густым перегаром и растворил дверь настежь. – Присаживайся. Рад дорогому гостю.
Донцов вошел в темную каморку, освещенную хилой лампочкой, висящей над входной дверью. Сел на шаткий деревянный табурет возле стола, накрытого газетой. На газете еще лежали объедки, оставшиеся с обеда. Покусанные куски хлеба, тарелка с засохшей томатной подливкой, большая прозрачная банка с мутным желтоватым рассолом. В рассоле плавала то ли огромная жаба с толстыми лапками, то ли человеческая ладонь с растопыренными пальцами. В полумраке и не разберешь.
– Давно не виделись, – сказал Донцов. – Когда я позвонил тебе по телефону, думал, мне скажут, что ты уволился…
– Врешь, – прищурился Кунц. – Ты думал, скажут, что старик Кунц умер пьяным под забором.
Санитар нырнул под стол, вытащил пузатую бутылку рома, налил большую стопку, но гостю выпивки не предложил, зная, что откажется. Опрокинув рюмку в рот, сморщился всем лицом и долго нюхал рукав рабочей куртки. Донцов терпеливо ждал: все санитары морга горькие пьяницы и немного философы. И с этим приходится мириться.
117 
