Особенно,... 
70 
Кое-как выбравшись на укатанную тележными колесами дорогу, я уселся рядом с отрешенно смотревшим в поле Ермоловым и помотал головой. Бурливший в крови адреналин пока еще делал свое дело, и ничего особенно не болело, но надолго ли это? Криво усмехнувшись, я не стал терять времени и сжал в кулаке ставшие уже привычными монетки…
Биметаллическая десятка с Гагариным. Посеченные пять рублей. Новенькие десять копеек. Липкая двухрублевка. Рубль со вмятиной. Пятирублевка. Гнутый десятчик. Потертая двухрублевка. Еще одна. Травленный кислотой полтинник. Покоцанный рубль. Пятьдесят копеек. Замятый рубль…
Каждая монетка холодом колола начавшие неметь на студеном ветру пальцы, но этот укол уносил с собой часть бурлившей во мне энергии и хоть немного гасил только-только начинавшее разгораться пламя магического отката.
– Скажи мне, Лед, дружище, – наблюдая, как срывавшиеся с кончика носа капли крови ударяются о наледь дороги и пачкают алыми кляксами и без того не самый чистый снег, задумчиво произнес Ермолов, – а какого черта мы тащились к Границе пешкодралом, если ты мог сразу перекинуть нас сюда?
– Шура, тебя в телепорте головой ни обо что не стукало случаем? – Я ссыпал мелочь обратно в карман фуфайки. – Я-то откуда мог знать, что телепорт на той стороне сработает? Так тыкнулся, на дурака.
– Вот именно, что на дурака. – Вытерев лицо пригоршней снега, Ермолов поднялся на ноги и с кряхтеньем распрямился. – Чуть не угробил нас на фиг.
– Не угробил же. – Чувствуя, как меня покачивает из стороны в сторону, я встал рядом и толкнул его в плечо. – Да расслабься ты! Смотри вон – солнышко светит, травка зеле… – тьфу ты! – снег белеет. Глаза слепит, зараза. Не жизнь, а благодать!
– Вот именно что – не жизнь. Холод собачий. – Ермолов опустил на лицо лыжную шапочку. – Пошли давай, а то отморозим себе все к чертям собачьим.
– Пошли, только куда?
– Ты че в шары долбишься? – Хмурый Шурик поправил лямки рюкзака. – Вон Форт, не видишь, что ли?
– А! – Обернувшись в указанном направлении, я уставился на торчавшие из снега узкие голубоватые листья. – А это что еще за растительность?
– Те самые пальмы и есть, – пояснил Шурик. – Видишь, прорежают их, да на подводы стаскивают? Горючку гнать будут.
– Круто, – без тени иронии пробормотал я. – Ты сейчас куда двинешь?
– В часть. – Ермолов попытался, без особого, впрочем, успеха, очистить полушубок от пыли и грязи.
– А смысл? Тебя ж время пока не поджимает?
– Предложения есть? – покосился на меня размеренно шагавший по дороге здоровяк.
– Не в лом – сгоняй в Форт, передай от меня людям весточку. – Я сунул Ермолову обещанную доплату – два рубля серебром. – Ну как?
– Сам чего не сходишь? – Шурик спрятал монеты во внутренний карман полушубка.
– Светиться не хочу, – почти честно объяснил я свое нежелание показываться в Форте. Через ворота сунусь – сразу под белые рученьки примут. Не дружинники, так патрульные. А то и Леший по мою душу пожалует. А это и вовсе ни к чему. – У меня с Патрулем свои заморочки остались.
– Кому? – тяжело вздохнул Шурик. – Весточку кому, говорю, передать?
– «Несущим свет».
– Чего?!!
– Того. Попросишь позвать отца Доминика или Мстислава, скажешь, что буду их ждать в видеосалоне… – Я в двух словах описал, как выглядят проповедник и его помощник и, запрокинув голову, уставился в безоблачное небо. Да уж, нечасто нас погода такими денечками балует. Только вот мне с этого ни холодно, ни жарко. Быстрей бы уж от записей Жана избавиться, а то они прямо-таки руки жгут. – И предупредить не забудь, что у меня пара стволов на руках, пусть проход в Форт без досмотра организуют.
– Ты с левыми стволами в Форт попрешься? Больной? – остановился на обочине дороги Шурик. – На Северную промзону захотел?
– На мне и без стволов выше крыши висит. – Прикрыв ладонью глаза от слепящих лучей заходящего солнца, я посмотрел на палатки торгового пятачка. Что-то народу многовато для зимнего вечера, не иначе обоз из Северореченска пришел. Так и есть: вон вокруг подогнанных к городским воротам телег голытьба местная так и вьется. Кто спереть чего рассчитывает, кто по дешевке мелочовку разную приобрести у охранников. Дело-то житейское: усушка, утряска, в пути чего только не случается. – Захотят утопить – даже пузыри не пойдут.
– Как знаешь, – пожал плечами Ермолов. – Передать – передам, если что, потом сам выпутывайся.
70 
