Особенно,... 
84 
Мужик на лошади скинул с плеча ружье, повернулся к чердачному окну, но не успел даже прицелиться. Галим срезал всадника выстрелом из двух ружейных стволов. Пара картечин попала в бок лошади. Черная кобыла заржала от боли, встала на дыбы, стремясь сбросить с себя человека. Но не смогла, ноги всадника сидели глубоко в стременах. Лошадь перепрыгнула забор старухи, поскакала в степь, унося мертвеца на спине. Труп продержался на лошадиной спине минуту, наконец, сорвался вниз. Тяжело плюхнулся на землю.
Другой мужик перепрыгнул забор, нашел укрытие за домом старухи. Галим переломил ружье, вытряхнул стреляные гильзы, вставил патроны в патронник. Он взвел оба курка тыльной стороной ладони. Высунулся из окна, стал водить ружейным дулом из стороны в сторону. Никого.
– Переходи к другому окну, – крикнул Акимов. – Держи бабкин дом.
– Понял, – отозвался Галим.
Он перебежал к соседнему оконному проему, присел, выставив вперед ствол.
* * *
Назаров пробирался на карачках под животами коров к своему «газику». Нужно непременно добраться до машины. Бежать в степь на своих двоих – слишком опасно, могут догнать. Назаров сбросил на землю стеснявшее движения ружье. Он привстал, потянул на себя ручку. Дверца открылась. Назаров заполз в салон, лег на передние сидения, вставил ключ в замок зажигания.
Коровье стадо на площади немного поредело, но все рано проехать сквозь него едва ли возможно. Нужно уходить не через улицу, рулить напрямик, через бабкин огород. Акимов видел, как открылась дверь машины. Он ожидал этого маневра. Когда двигатель машины заработал, Акимов дал одна за другой три короткие очереди. Пули пробили передние стекла, наделали дырок в брезентовом верхе автомобиля.
Акимов оглянулся к рюкзаку, вытащил снаряженный рожок.
– Ну, все, – прошипел он. – Держите меня за гланды.
Этой секунды Назарову хватило, чтобы незаметно выбраться из машины. На карачках, под прикрытием коров, он пополз вдоль улицы, свернул на противоположную сторону. Акимов выпустил по «газику» две длинные очереди, превратив машину в решето, задел очередью "Ниву.
Из простреленных бензобаков полилось горючее. Авось, пуля рикошетом заденет Назарова, решил Акимов. Он снова поменял рожок. Еще очередь, еще… Пули выбили искры из металла, вспыхнул разлившийся бензин, резво принялся, огонь перекинулся на бензобак. Через пару секунд «газик» взорвался. Заднюю часть машины подбросило вверх. Брезент вспыхнул, как вощеная бумага. Столб огня переметнулся на «Ниву». Через минуту машина напоминала огромный факел.
Назаров, защищенный коровами, дополз до изгороди на противоположной стороне улицы, юркнул в щель между жердинами. Прополз по кочковатому, пустому огороду. Поднялся на ноги, бросился вперед, достигнув угла дома. А дальше, что есть силы, припустил бегом в степь.
Когда одна за другой взорвались машины, стадо и без того напуганных коров ошалело помчалось по улице. За какую-то минуту площадь перед правлением опустела. Ни людей, ни животных. Лишь горящие автомобили пускали в небо черные столбы дыма.
Акимов поменял рожок, через люк спрыгнул вниз. Галим застыл у оконного проема, держа на прицеле бабкин домишко.
– Вроде хана Назарову, – сказал Акимов. – В своей тачке спекся. До хрустящей корочки. Надо бы сходить, глянуть.
– Не сейчас, – ответил Галим. – Там в доме Игнатьевны один человек. И другой гад за домом прячется. У обеих ружья. Нас подстрелят.
– А я ведь чуть было его не упустил, – толковал о своем Акимов. – Думал, уйдет. А Назаров подполз к «газику» и шасть в машину. Тут он и накрылся одним местом.
– Хорошо бы так. Но пока выходить нельзя. Надо ждать.
* * *
Рогожкин вместе с Кашириным встретили утро на боевой позиции, у чердачного окна. Сперва они проводили глазами стадо коров. Затем, когда немного рассвело, наблюдали, как по улице в сторону правления пропыхтел «газик».
– Клиент прибыл, – сказал Рогожкин и потер ладони.
Машина скрылась из вида. Прошло несколько долгих, томительных минут, каждая из которых приближала развязку. Но вдруг затрещали далекие выстрелы. Рогожкин завертел головой по сторонам, будто мог отсюда, с чердака, рассмотреть, кто и в кого пуляет. Каширин смолил сигареты одну за другой, он тоже нервничал, но не хотел выдать своего волнения.
У своего окошка внизу весь извелся от душевных страданий одичавший агроном Степан Матвеевич. Долгий жизненный опыт, скопленный по крохам, подсказывал старику: когда одни люди убивают других, третьи могут запросто разбогатеть. Очень даже часто такое случается.
84 
