22 
– Что же делать? – спросил Рогожкин вслух.
Чулков в ответ пожал плечами. Видимо, какой-то спасительный вариант ему уже предложил брательник. Все понятно и без глупых вопросов. Надо сваливать из города. Чем скорее, тем лучше. А Чулков молодец, пришел сюда с сумкой. Видно, заранее собрал свои пожитки, домой нынешним вечером возвращаться не собирается. Предусмотрел вариант поспешного отступления, подготовил запасной аэродром.
Бармен Костя остановился с другой стороны стойки напротив Рогожкина, кивнул головой куда-то в зал и, скорчив страшную рожу, заговорщицки заморгал глазами. Рогожкин не сразу понял язык мимики и жестов. Костя, не двигая губами, прошипел:
– Только не оборачивайся в зал прямо сейчас. Вон тот чувак, новый друг твоей Светки. Третий столик прямо от тебя. Он чернявый такой, в синим костюме. Кстати, его зовут Гарик.
Дождавшись, когда бармен отойдет в сторону, Рогожкин повернул голову влево, отсчитал третий столик. Сидят два здоровых коротко стриженных парня, один в сером, другой в синем костюме. Действительно, солидный чувак, лет тридцать с лишним, ботинки из крокодильей кожи. Судя по золотым цепям – крутой. Рогожкин тронул Чулкова за плечо.
– Вот за третьим столиком от нас сидит новый кадр Светки.
Чулков даже головы не повернул.
– Да хрен с ним, с кадром. И со Светкой твоей тоже. У тебя жизнь висит на волоске, а ты голову забиваешь ерундой.
– Да, да, конечно.
Рогожкин вслух согласился, но продолжал краем глаза наблюдать за третьим столиком. Про себя он решил, что рожа у Гарика на редкость паскудная. И что только Светка нашла в этой сволочи с собачьим ошейником на шее?
Мужчина в синем костюме поднялся на ноги, что-то сказал своему собутыльнику и пошел через зал к выходу. Рогожкин снова тронул Чулкова.
– У тебя пушка та, ну, которую ты забрал на автозаправке… Пушка с собой?
– Вон, в сумке, – Чулков показал пальцем вниз, под стойку бара. – Сверху шмотья лежит. Затем тебе пушка?
– А вдруг у него свой ствол имеется?
– Ну и дурень же ты, – сказал Чулков. – Какой же ты дурень. Отморозок.
Рогожкин присел на корточки возле сумки, расстегнул «молнию», нашарил пистолет, сунул его под брючный ремень. Встал, прикрыв полой пиджака торчащую из-за пояса рукоятку пистолета.
– Я скоро вернусь, – сказал Рогожкин. – Хочу тому мужику пару слов сказать.
* * *
В ресторанном туалете, отделенным от фойе двумя дверьми и тамбуром, стояла такая звонкая пронзительная тишина, что было слышно, как капает вода из крана.
Рогожкин огляделся по сторонам: у писсуаров никого. Видимо, Гарик уже зашел в кабинку. Рогожкин медленно опустился на колени, прижал ладони к кафельному полу, наклонил вниз голову. Из этой позиции можно увидеть ботинки из крокодильей кожи, покрытые слоем лака. Такие блестящие ботинки, будто их хозяин только что помочился на собственную обувь.
Так, занята одна кабинка из пяти, вторая от стены.
Рогожкин встал на ноги, неслышно подкрался к двери, обеими руками обхватил ручку, развернув плечо, резко дернул ее на себя. Металлический крючок, державший дверь с другой стороны, вылетел из гнезда.
– Какого хрена? – спросил Гарик и замолчал.
Поклонника Светки Рогожкин настиг не в самый подходящий момент. Гарик, повернувшись задом к унитазу и лицом к открытой двери, стоял перед Рогожкиным совершенно беззащитный, не способный к сопротивлению. Обеими руками он поддерживал спущенные штаны. Видимо, рассчитывал хорошо, в свое удовольствие посидеть в кабинке. Предусмотрительно снял пиджак и повесил его на гвоздик, вбитый в фанерную перегородку, на бачок унитаза положил свернутую трубочкой газету. Значит, собирался еще и почитать.
Застигнутый врасплох, Гарик не знал, что делать. То ли снова надевать брюки, то ли… Окончательное решение он так и не принял. Гарик увидел за поясом бесцеремонного молодого человека, за брючным ремнем, рифленую рукоятку пистолета. И быстро понял, что в его положении безопаснее не делать резких движений, не выражать возмущение и вообще не выступать.
Рогожкин шагнул вперед.
– Ты Гарик? – спросил Рогожкин.
– Да, я это он. То есть, я это я.
Рогожкин выхватил из кармана фотографию Светки и сунул ее под нос мужчины.
– Узнаешь ее? – спросил Рогожкин.
– Не узнаю. То есть узнаю.
Гарик подтянул кверху штаны, хотел застегнуть «молнию», но не успел.
– Так вот, она тебе передает… Привет передает.
Рогожкин убрал фотографию в карман, развернулся и слева съездил Гарика по зубам. Тот поднял руки, закрывая лицо. Штаны упали на пол.
22 
