127 
Четверть часа спустя ломбард закрыли на обеденный перерыв. Гена бросил газету на стол, направился в кабинет директора узнать, не будет ли каких указаний. Гена постучал, но не услышал ответа. Тогда он распахнул дверь. Охранник увидел торчащие из-под письменного стола ноги Короленко и лужу крови.
Сделав шаг вперед, охранник наткнулся на Узбатова.
Курьер только пришел в себя после сокрушительного удара по затылку. Он встал на карачки и вращал глазами по сторонам, стараясь сообразить, что произошло и где он находится. Гена упал на курьера, болевым приемом заломил руку Узбатова за спину и оглушил его парой увесистых зуботычин.
Когда Узбатов вырубился, Гена подтащил его к подоконнику и приковал наручниками к трубе центрального отопления. Затем обыскал кавказца, выудил из кармана пиджака и бросил на стол пачку валюты. Только после этого он осторожно, стараясь не наступать в кровавую лужу и на рассыпанные по полу драгоценности, подобрался к Короленко. Наклонился над телом и на всякий случай пощупал пульс.
Тут появилась пропавшая секретарша. Вскрикнула, прикрыв рот ладонями, но быстро пришла в себя. Села за стол в приемной и дрожащими руками набрала номер ноль два. Трубку выхватил Гена. По-военному четко он доложил дежурному по городу, кто и откуда звонит.
– Подозреваемый задержан лично мной, – закончил рапорт Гена. – Он ограбил и убил директора ломбарда. Так точно, зарезал. Да, бандит задержан прямо на месте преступления. Да, с поличным. Да, слушаюсь. Жду.
Гена вытер пот рукавом камуфляжной куртки, вышел в приемную, плотно закрыл дверь в директорский кабинет.
– Туда до приезда оперативников не входить, – приказал он женщине.
– Больно надо, – ответила язвительная секретарша. – А ты не теряй зря время. Пока не приехали, сверли дырку в пиджаке
– Какую дырку? – не понял туповатый охранник.
– Ну, для ордена.
* * *
Фото ателье «Аист» помещалось на оживленной улице неподалеку от бульварного кольца. С утра клиенты понемногу подходили, к середине дня людской поток иссяк окончательно. Солнце палило нещадно, ветер выдохся, асфальт, казалось, готов был раскалиться до кипения и выпустить из себя черные пузыри.
Из знойного дрожащего марева выплыл Цыганков. В руке он сжимал ручку пластикового пакета, доверху набитого разномастными пачками чая, купленными в фирменном магазине у метро.
Придирчиво осмотрев вывеску фото ателье, Цыганков потянул на себя ручку двери, вошел в помещение и с жалостью глянул на молодую некрасивую приемщицу. Стол приемщицы стоял за витринным стеклом, на самом солнцепеке. Вентилятор на длинной металлической ноге помирал прямо на глазах, он едва шевелил лопастями, не разгоняя жаркого воздуха.
Вежливо поздоровавшись, Цыганков спросил приемщицу, не желает ли та купить совершенно потрясающий английский чай по смешной цене. Искорка жизни блеснула и погасла в девичьих глазах. Не дожидаясь ответа, Цыганков разложил на столе пакетики, баночки и даже пару деревянных коробок.
– Ассортимент, сами видите, богатый, – похвастался Цыганков. – А в такую жару попить чаю – самое то. Усталость, как рукой… Да что усталость, это мелочи, семечки жизни. Есть сорта чая, которые снимают венец безбрачия. А этот чай рекомендуют пожилым женщинам, которым давно уже нельзя мужчин, но ещё очень хочется. Впрочем, с этим чаем я зайду к вам лет через сорок пять.
– Даже не знаю, что взять, – девушка пожала голыми плечами.
Цыганков показывал пальцем на ту или иную пачку, называл цены, которые, и вправду, оказались очень даже божескими. Приемщица, оглушенная жарой и духотой, смешными ценами, остроумием продавца, соображала туго. Она начала вяло перебирать товар, внимательно разглядывая надписи на иностранных языках, будто могла их прочитать.
– А вот этот чай рекомендуют людям с нарушенным работы кишечника, – продолжал молоть чепуху Цыганков. – Очень помогает. Я такой чай уже три года пью. И, знаете, просто ожил за это время. Заново родился. Другим человеком стал. Единственное, что радует в жизни, так это кишечник. Работает, как автомат…
– Вы прямо профессор, все знаете, – отозвалась девушка.
Цыганков, польщенный похвалой, продолжал озираться по сторонам.
Приемная представляла собой небольшую комнату, с одной стороны – витрина, выходящая на улицу. Две глухие стены. В противоположной от витрины стене сразу три двери. Левая – в туалет, другая – в фотомастерскую. А третья, видимо, в административное помещение и фото лабораторию, где проявляют пленки и печатают карточки. Это надо проверить. Все, больше тут разглядывать нечего, – решил Цыганков.
127 
