Особенно,... 
100 
– Ты все рано не уйдешь отсюда, – помотал головой Елисеев. – Напрасно взял деньги. Теперь менты докажут, что ты манипулировал мной, тянул бабки и все такое. Нет, зря ты их взял.
– Хрен с ними, – поморщился Мальгин. – Я увидел тебя, старого доброго друга. Это главное. Остальное не имеет значения.
Мальгин достал из пачки сигарету, прикурил, выпустил струйку дыма. Он по-прежнему держался свободно и расковано. Ветер колыхал цветной тент, мимо ползли машины. Долговязый официант, одетый в светлые брюки и фиолетовый жилет, сонно, едва волоча ноги, передвигался между столиков, составляя на поднос грязные тарелки и кружки. Но Елисеев кожей почувствовал, что-то изменилось в окружающем мире, сейчас, прямо в эту минуту начнутся важные, даже драматические события. Начнутся или уже начались. Он на секунду закрыл глаза, а когда открыл их, увидел, что у изгороди, отделявшей кафе от проезжей части, остановился черный мотоцикл чопер с обилием хромированных деталей. «Ямаха» просто вцепилась мертвой хваткой тормозов в асфальт, встала, как вкопанная.
В лакированных боках мотоцикла отражалось солнце. Водитель в обычном прикиде: синем шлеме с темным щитком, закрывающем глаза, кожаной «косухе», джинсах и тяжелых башмаках. На лапы натянуты перчатки, за спиной небольшой рюкзак из синтетической ткани. Даже не понять мужчина это или женщина. Человек свободно развалился в седле, далеко вперед вытянул ноги и повесил руки на руль. Кажется, он остановился лишь для того, чтобы постоять минуту и тронуться дальше. Все это памятливый Елисеев отметил автоматически. Позднее, когда в следственном кабинете РУВД он собственноручно составлял описание мотоциклиста, все подробности и мелкие детали, всплыли в памяти.
***
В эту же секунду Мальгин подскочил с места, ногой отбросил в сторону мешавший ему стул. Сделал шаг вперед, уперевшись ладонью в ограду, оттолкнулся обеими ногами и легко перемахнул препятствие. И вскочил в пассажирское седло мотоцикла. Официант, испугавшись неизвестно чего, дернулся, будто его шарахнуло током высокого напряжения. Поднос в руке, не сохранив равновесия, завалился на сторону. Несколько тарелок, ударившись одна о другую, разлетелись вдребезги. По полу покатились пивные кружки.
Мотоцикл сорвался с места, газанул. Нагнув корпус вперед, водитель вцепился в руль изо всех сил, чтобы ретивый конь, не выбросил его из седла. Елисеев, как ужаленный, вскочил на ноги, стал махать руками, жестикулировать, делать знаки, давая понять Закирову, что Мальгин только что удрал, легко и элегантно прикарманив десять тысяч долларов. «Господи, если бы мне так легко доставались деньги, – с горечью подумал Елисеев. – Пришел в кафе, подобрал кошелек и укатал на мотоцикле».
Он увидел, как синяя «пятерка» сорвалась с места, устремляясь в погоню за мотоциклом. Елисеев проводил машину взглядом. И увидел, что «Жигули», не проехав и квартала, застряли на перекрестке, плотно забитым машинами. А мотоцикл, лавируя между автомобилями, прибавил газу, проскочив на красный свет. Мальгин расстегнул заплечную сумку водителя, вытащил шлем и надел его. «Ямаха», заложив крутой вираж перед капотом летящего навстречу «Мерседеса», скрылась в переулке.
Елисеев в панике метнулся через улицу к «Жигулям», где сидел Закиров, но следователь уже перебежал дорогу, на бегу матерясь во всю глотку. Он подскочил к Елисееву и, не зная, что можно изменить, как исправить случившееся, безмолвно затряс сжатыми кулаками. Из «Газели» высыпала группа захвата, в своем тяжелом облачении, этих бронежилетах и куртках с надписью «милиция» на спине, вооруженные короткоствольными автоматами, они выглядели жалкими шутами. Опера топтались возле машины, чтобы скрыть смущение, сосали сигареты, плевались и скалили зубы.
– Какого хрена ты не помешал ему? – наконец сформулировал вопрос следователь. – Какого рожна, я спрашиваю?
– Все случилось… Все произошло в одно мгновение, – Елисеев смотрел в сторону, на официанта, присевшего на корточки и собиравшего битые тарелки. – Я ничего не мог…
– Придурок, что б тебя вырвало. Сучий потрох. Что бы… Ты отдал ему деньги?
– Мальгин сказал, что у него пушка на боевом взводе. Я вынужден был подчиниться. Передал портмоне под столом.
– Жаль, что из этой пушки он не проделал в тебе пару больших дырок. Очень жаль. Одним уродом стало бы меньше на свете. Скотина, ты сорвал операцию, которую мы неделю готовили.
100 
