115 
В комнате ожидания было бы противоестественно тихо, если бы не гул канала новостей на маленьком телевизоре с плоским экраном. Я невидяще смотрела на телевизор, слова не значили ничего для меня. Ничего вне этого места не имело для меня никакого значения.
Хэйвен, казалась, не могла сидеть неподвижно. Она шагала вокруг комнаты ожидания, как тигр в клетке, пока Харди не уговорил ее сесть около него. Он гладил ее плечи, спокойно шептал ей что-то, пока она не расслабилась, и не сделала несколько глубоких вздохов, спрятав свои глаза в рукаве.
Гейдж прибыл почти одновременно с Либерти и Черчиллем, все трое выглядели такими же измученными и расстроенными, как и мы.
Чувствуя себя абсолютно неуместной в частной жизни этого семейства, я подошла к Черчиллю после того, как Хэйвен обняла его.
— Мистер Тревис, — сказала я нерешительно. — Я надеюсь, что вы не возражаете против этого, что я здесь.
Тревис казался более старым и более хрупким, чем тогда, когда я видела его в последний раз. Он оказался перед возможной потерей одного, или обоих своих сыновей. Не было ничего такого, что я могла бы ему сказать.
Он удивил меня, протягивая ко мне руки и обнимая меня. — Ты должна быть здесь, Элла, — сказал он твердым, как камень, голосом. — Джек хотел бы видеть тебя. — Он пахнул кремом для бритья, и еще слабым оттенком сигар… успокаивающим отеческим запахом. Он погладил меня по спине и отпустил.
Некоторое время Гейдж и Харди говорили спокойно, обсуждая то, что, возможно, произошло на лодке. Возможно, что-то пошло не так, как надо, они обсуждали все возможные сценарии произошедшего с Джо и Джеком, и все дальнейшие шаги. И только один сценарий они не обсуждали вовсе, тот сценарий, который больше всего занимал наши головы — что один или оба брата смертельно ранены.
Хэйвен и я вышли в холл, размять наши ноги и получать немного кофе из торгового автомата. — Ты знаешь, Элла, — сказала она нерешительно, когда мы шли назад к комнате ожидания, — даже если им обоим сделают все, что можно, там может быть все, что угодно. Мы можем говорить об ампутации, или повреждении мозга, или… Бог мой, я даже не знаю, о чем еще. Никто не обвинит тебя, если ты решишь, что не сможешь справиться с этим.
— Я уже думала об этом, — сказала я без колебания. — Я буду с Джеком, независимо от того, в какой форме он находится. Что бы ни случилось с ним, я буду заботиться о нем. Я останусь с ним, независимо от того, каким он стал. Ничего не имеет значения для меня, пока он жив.
Я не хотела расстраивать ее, но Хэйвен удивила меня, издав несколько приглушенных рыданий.
— Хэйвен, — начала я в раскаянии, — я сожалею, я…
— Нет. — Взяв себя в руки, она потянулась ко мне и взяла мою руку, сильно сжав ее. — Я просто счастлива, что Джек нашел женщину, которая достойна его. Он был с большим количеством женщин, которые хотели его по легкомысленным причинам, но… — Она сделала паузу, чтобы достать из кармана бумажный платок и вытереть нос, — ни одна из них не любила его, просто как человека. И он знал это, и он хотел чего-то большего.
— Если только… — начала я, но через открытый дверной проем Хэйвен заметила движение в комнате ожидания. Дверь на противоположной стороне открылась, и вошел доктор.
— О, Боже мой, — пробормотала Хэйвен, почти бросая свой кофе, и поспешила в комнату.
В животе у меня все опустилось. Я была, как парализованная, пальцы одной руки вцепились в косяк двери, пока я наблюдала, как семейство Тревисов собралось вокруг доктора. Я смотрела на его лицо, на их лица, пробуя предугадать любую реакцию. Если бы любой из братьев умер, думала я, то доктор сказал бы это немедленно. Но он говорил спокойно, и никто в семействе не выказал никаких других эмоций, кроме сдержанного беспокойства.
— Элла.
Звук был настолько тих, что я едва услышала его, через бешено стучащую в висках кровь.
Я обернулась, чтобы посмотреть вниз, в холл.
Ко мне приближался мужчина, худощавая фигура, одетая в пару мешковатых штанов и свободную футболку. Его обожженная рука была перевязана чем-то серебряно-серым. Я узнала разворот этих плеч, и манеру, с которой он двигался.
Джек.
Мои глаза затуманились, и я почувствовала, что мой пульс бешено забился. Меня закачало от нахлынувших чувств.
— Это ты? — Я задохнулась.
— Да. Да. Бог мой, Элла…
Я разваливалась на куски, каждый вздох давался с трудом. Я обхватила себя руками, и тяжело закричала, поскольку Джек подошел ближе. Я не могла двигаться. Я была испугана тем, что это, возможно, мое воображение наколдовало мне образ того, кого я хотела увидеть больше всего на свете, и что, если я потянусь к нему, то найду только пустое место.
115 
